По ту сторону сказки. Каждый выбирает для себя - Ольга Назарова

– Вот! Красавица! И пристойно, опять же. Злате сегодня блистать! Её затмить негоже, поэтому не очень ярко, но весьма подходяще! А что страшно… Ой, милая, лучше подумай, что было бы, если бы ты не обнаружила тот пузырек!

Катерина вышла в сопровождении названного брата. Проплыла к княжьему терему между толпами людей, радостно приветствовавших сказочницу, которая спасла их среднего княжича. А сам Ратко в крайнем волнении ждал. Он должен был её встретить на крыльце, и сопроводить к накрытым для праздника столам. Встретить-то встретил, да только глаз Катерина на него так и не подняла. Всё в рамках приличия!

– Я и не в курсе был, что в Катерине столько вредности! – прошептал Кир на ухо Степану. – А я её знаю с первого класса! Это о чём-то говорит!

– Оскорбилась. И сильно!– кивнул Степан с видом знатока. Шедший перед мальчишками Бранко, только усмехался, слыша эти серьезные рассуждения.

Пир начался с громогласного чествования сказочницы, и каждый раз, когда наполнялись чаши, Катерина только что зубами от волнения не стучала. Первый раз чаши подняли в её честь. Князь как назло долго говорил о негодяе, который выстрелил в его среднего сына, и Катерина видела, как на скулах совершенно бледного Леона вспыхнули два красных пятна, как сжались кулаки. Потом князь объявил о том, что княжна Злата сговорена за княжича Милорада, народ облегченно загомонил, зашумел. Злата, очень красивая в новом наряде, радостно улыбалась жениху. Сам Милорад был счастлив! Люди подходили, поздравляли жениха и невесту. И тут Катерина заметила как Леона подошел к Стояну, и как бы невзначай поставил свою чашу рядом с чашей Стояна, а взял, отходя, чтобы поклониться жениху и невесте, уже чашу Стояна. Оставив свою чашу с ядом наследнику князя Борислава.

– Кать, ты чего? – зашептал Кир увидев, что Катерина сидит бледная, глаза стали огромными, словно заплачет сейчас, и почему-то провожает взглядом менестреля. Как его там… Леона.

– Каждый выбирает для себя.

И имеет то, что выбирает.

Каждый выбирает для себя.

Только редко это вспоминает.

Катерина сказала совсем тихо, но Леон замер. Последние дни в голове неотвязно звучала тихая, грустная, жалобная мелодия, напетая простенькой дудочкой. Куда там такой этой мелодийке до того, что он сам играл на лютне, а вот пойди ж ты, не забывается! И словно связывает его эта мелодия, за руки держит! Он уже решил было яд не использовать, да услышал слова князя о подлеце, убившем из засады Ратко! И в душе опять поднялась темная, мутная пена. Ну и пусть подлец! Раз так, он не дрогнет, доделает, то что решил! А как услышал слова девчонки, его словно по сердцу ударило! Даже задышал реже, резко обернулся, но не на Катерину, а на Стояна, который уже поднес чашу к губам. Сейчас вот от выпьет и… И ноги сами понесли Леона обратно, да так, что он споткнулся и выбил чашу из рук старшего княжича. Чаша, которую Стоян и пригубить не успел, зазвенев упала и покатилась по полу.

– Прости! – Леон смотрел в лицо человеку, которого только что чуть не убил.

– Леон! Брат! Да ты заговорил! Счастье какое! Да хоть бочку вина пролей! Главное, что немота твоя прошла!!! – Стоян радостно схватил Леона за плечи. Тот замер.

– Я заговорил? Да! Я говорю! Не может быть! Я могу говорить. – Леон с радостным недоумением озирался вокруг. Его окружили гомонящие люди, каждый норовил похлопать его по плечу, поздравить, порадоваться за него. И ему вдруг стало тепло. Он и забыл, как это бывает. И тепло это началось от радости Стояна. Запоздало он сообразил, что его назвали братом. Он дальний родственник, и привык себя близким в принципе никому не считать. А тут…

– Я думал, что у нас есть два повода для пира, а вот и третий появился! Отпразднуем возвращение дара речи нашего родича Леона!!! – провозгласил князь. – Виночерпии наполняйте чаши!

Один из слуг подхватил укатившуюся под стол чашу, которая выпала из рук Стояна, наскоро её ополоснул и наполнив вином понес старшему княжичу. Леон похолодел. Яд морозного папоротника не смывался водой! Он специально смотрел в поставцах, какая посуда есть у князя Борислава для вина. Обрадовался, когда увидал, что выбрали эти чаши. У них внутренняя поверхность была не ровной, а повторявшей наружный рисунок. Яд должен был осесть в этих желобках и попасть жертве не сразу, а за несколько выпитых чаш. Это давало гораздо больше времени для того, чтобы подбросить пузырек с ядом Милораду. А вот теперь, яд снова опасен и Стоян сейчас его выпьет! Леон и сам не понял, как оказался около Стояна и решительно перехватил у слуги поднесенную чашу.

– Ты меня никогда братом не звал. – тихо сказал он старшему княжичу.

– Да я думал, ты знаешь, что ты нам родня. И мы тебе рады. Ты чего? Бледный весь. Это, небось от потрясения! Давай выпьем! Чашу мою только отдай! Эй! Люди, принесите вина королевичу Леону!

Леон слышал стук своего сердца. Смотрел на Стояна. Ему казалось, что время потекло медленно-медленно. Каждый выбирает для себя, и имеет то, что выбирает… Его никто уже не заподозрит в отравлении Стояна. Всё смотрят на них во все глаза. Все видят, что ты ничего ему не подсыпал! Отдай чашу, через несколько минут умрет княжич, ты будешь чуть ближе к цели, ты же этого хотел? Каждый выбирает для себя!!! Брат… Надо же. А он и не знал.

– Знаешь, брат, дай мне своего вина! Твоё мне слаще будет. – одними губами усмехнулся Леон, сделавший свой выбор. И осушил чашу до дна.

– Да как скажешь! Хочешь, я тебе всё вино подарю, что у нас есть! Лишь бы ты не болел!

Катерина не замечала, как стиснула руки, пока ей не понадобилось принять от виночерпия маленькую чашу с медом. Она с трудом расцепила пальцы, занемевшие от напряжения, пока смотрела на Леона. Он стоял рядом со Стояном, подставляя чашу опять и опять под льющееся вино, смеялся, как вдруг ещё сильнее побледнел, рванул ворот кафтана, захрипел коротко и упал. Сначала на колени, а потом навзничь.

– Леон, дружище! Ты что? Эй, помогите ему! Бедняга немного не рассчитал…

– Да ещё бы! От радости того… Напраздновался! – рассмеялись вокруг. Леона бережно подняли и отнести в его опочивальню. Уложили на постель, сняли праздничный, тяжелый от богатой вышивки кафтан, да и оставили одного, приходить в себя после пира.

Никто из пирующих не заметил, как переглядывались Кот, Бранко и Катерина.

– Катенька, а что ты ему сказала? – прошептал Баюн, когда, они наконец-то смогли выбраться с пира. – Я видел, что слова полетели, но все не различил.

Катя послушно повторила.

– Да… Пожалуй, это было то самое, что ему было нужно. Я сейчас к нему наведаюсь, и давай-то пошли со мной. Надо, что бы ты ему повторила то, чем лишила его речи. Он будет слышать, и запомнит четко. И когда проснется, уже не забудет.

Катерина на цыпочках шла за Баюном и Бранко в покои отведенные Леону. Бранко открыл окно, чтобы поскорее выветрились пары Жарусиного зелья и вина, а Катерина проговорила:

– Не просто так дается дар,