Стервятник - Александр Бушков

Не проснулся, слава богу Вокруг была явь. Серая парочкапоказалась настолько жалкой, что превосходства над ней и не чувствовалосьвовсе. Не хотелось унижать себя настоящими эмоциями, направленными против них.И он сидел чурбаном, в нужных местах взмыкивая, кивая, поддакивая.

Маялся несказанно. Судя по Сониному личику, ее обуревали теже чувства. Оба вертелись, как на иголках. Но разгадка таилась не в томлениител, а в том, что они так и не потрогали руками добычу, не развернули пакеты,не сосчитали денежки, не окинули сытым взором доставшийся так легко клад… Настенку лезть хотелось.

Их тоскующие взгляды сталкивались все чаще – и казалось уже,что они, подобно скрестившимся мечам, разбрасывают снопы искр, распространяютволны чистого стального звона… В конце концов напряжение перешло пределы, закоими его ощутили и родители. Честное слово, Родион понимал теперь, отчегонынешняя молодежь именует предков «шнурками» и «дубами»… Постепенно серые мышкисбились с ритма и темпа, стали заговариваться – но еще минут десять, по лицамвидно, придумывали, как бы деликатнее и непринужденнее исхитриться уйти,оставив дочку и гостя одних в квартире.

Улетучились наконец, косноязычно бормоча что-то про живущихв соседнем подъезде друзей, которых давным-давно пора навестить. Гора с плечупала, право слово. От облегчения Соня издала громкий вздох, переходящий в вой.Полезла в сумку, вытащила купленный по дороге коньяк, налила полстакана иахнула от души, не закусывая. Закурила, вытянула ноги, положив их на колениРодиону, пуская дым в потолок, пояснила:

– Ты не думай, что я всегда такая вульгарная, стоит им задверь юркнуть. Просто достали до последней степени… Глаза б мои не смотрели,уши не слышали… – сузила она серые умные глаза. – Как по-твоему, можно изэтакой берлоги уйти в…

– Можно, – сказал он, нисколечко не покрививдушой. – И не туда еще уйти можно, тут и повеситься недолго… Интересно,что они обо мне-то подумали?

– Да то и подумали, – хмыкнула она, торопливо закуриваяновую сигарету от окурка предыдущей. – «Кажется, наконец появился нагоризонте приличный, интеллигентный человек с серьезными намерениями…» Именнотак, за точность цитаты ручаюсь. А потом будут долго обсуждать, спала я с тобойуже или еще нет. И сойдутся на простом, как мычание, тезисе – лишь бы замужвзял… Хорошие у меня динозаврики? Рехнуться можно… Поди докажи, что вбуквальном смысле слова я с тобой еще и не спала ни единого разика, дитятконетронутое… Пошли?

Гангстеры неторопливо, предвкушая шейлоко-плюшкинскийоргазм, прошествовали через большую проходную комнату – Соня, держа двумяпальцами за горлышко бутылку коньяка, колыхала бедрами с немыслимой амплитудой,старательно и с чувством выводя мелодию из «Крестного отца»:

– Там-па-па-райра-там-па-райра-та-ра-па…

Родион, как писали в старинных театральных программках, был«без речей» – шагал следом, не размениваясь на детские восторги, как и подобалосуровому атаману, но в глубине души умирал от любопытства, чем-то предстоящеенапоминало лотерею, хоть и давно стало ясно, что вытянули не пустышку,неподсчитанный клад – словно бы и не клад вовсе…

Сонина комнатка была крохотная, меблированная столь жеспартански: узкая девичья кровать, книжная полка, стол и шкафик. Несколькоцветных плакатов на стене – две картины Константина Васильева, рекламная афиша«Урги», портрет Ирины Аллегровой, пара стульев. Самая обыкновенная комнатасредней студентки из небогатой семьи. Правда, на полу лежал недурной ковер, ана столе размещался маленький телевизор «Шарп».

– Это я, понятное дело, сама купила, – мимоходомзаметила Соня, энергичным жестом прочертив воображаемую прямую меж ковром ителевизором. – Хочешь страшную тайну? – лукаво покосилась черезплечо. – В этой девичьей светелке ни разу еще не бывали в гостях мужики.Пацаны, правда, захаживали – еще до наступления половой зрелости.

Блюли предки чадушко… Подожди, я девичий трепет испытаюбыстренько… Кстати, нам для работы гранаты нужны?

– Вообще-то, в хозяйстве все пригодится, – задумчивоответил он.

– Вот и я так подумала. Твоя будущая супруга – бабахозяйственная, милый…

Она поставила бутылку на стол, присела к шкафику, покопаласьтам, старательно заслоняя спиной от Родиона рядок ящиков, обернулась, улыбаясьво весь рот.

У него невольно встали дыбом волосы. Приняв позу античнойстатуи, Соня, прижав локти к телу и отставив ладони, держала две гранаты Ф-1 –знаменитые «лимонки», чьим прототипом некогда послужила английская гранатаМиллса, зеленые рубчатые сгустки смерти. Запалы были вставлены…

– Стой, не шевелись… – прошептал он пересохшим мгновеннортом. Медленно, словно двигаясь под тяжестью толстого слоя воды, приблизился кней на цыпочках, забрал гранаты, первым делом вывинтил запалы, потом тщательноосмотрел.

Обе гранаты были не учебные, боевые. Хорошо еще, чеки сиделипрочно, усики отогнуты надлежащим образом…

– Дура, – сказал он, ощущая ватную расслабленность вколенках. – Сопля. Ты что же это делаешь…

– А что? – спросила она невинно. – Что-нибудь нетак? Я в армии как-то не служила…

Не углубляясь в теоретические объяснения, он осторожноотложил верную смерть на угол стола, а запалы – на подоконник, отер пот со лба:

– Ты ж подорваться могла…

– А их так и продавали, в таком вот виде… – пожала плечикамибоевая подруга. – Спросила знакомых, у них нашлось…

Для успокоения нервов он глотнул немного из горлышка –ничего, выветрится запашок, если не налегать особенно… Сердито спросил:

– Бонни, ты пулемета не купила?

– Он тяжелый, как черт-те что, тащить его… И испорченный,затвора, ребята говорили, нет или чего-то вроде… И потом, зачем нампулемет? – ответила она вполне серьезно.

Родион покрутил головой:

– Серьезно ты к делу подходишь…

– Женщина я или кто? Должна проявить хозяйственную жилку.Родик, я хотела как лучше…

– Ладно, проехали. – Родион переставил стулья с ковра, вмиграсстегнул «молнию» и, взяв сумку за уголки, вывалил содержимое под ногинапарнице. – Ну, будем подбивать итоги?

Итоги оказались ошеломляющими – для бывшего советскогоинженера и бывшей студентки. Впрочем, по любым меркам хабар был таким, что егоне постыдился бы никто из основоположников жанра – от оставшихся безымяннымикроманьонских разбойничков, облегчавших купцов-одиночек на лесных тропах, дознаменитого шантарского варнака, бывшего есаула Синелапова, засевшего в тайгепосле разгрома Колчака и продержавшегося аж до тридцать девятого года, когдаего достали-таки в соседней Якутии люди Лаврентия Павловича, взбешенногосинелаповским письмом, в коем «император тайги», поздравив нового наркомавнутренних дел с назначением, опрометчиво заявил: «Феликса пережил, Менжинскогос Ягодой, Ежика перебедовал, и тебя еще провожу на пенсию…» Злые языки шептали,что именно из-за синелаповского клада, присвоенного Лаврентием Палычем, Хрущеви изничтожил последнего – но золотишка, мол, все равно не нашел…