"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Рафаил Мельников

Картина срыва бизнесменами из Ц.Э.О. заказов Балтийского завода была представлена с приложенной к докладу № 320 четкой табличной формой. Также наглядным было второе приложение с таблицей независящих от завода 27 задержек, которые тормозят работы по подготовке к плаванию броненосцев "Император Александр III" и "Князь Суворов". По головному кораблю указывалось, что вопреки назначенному заводом сроку готовности паровых 56-футовых катеров (в марте 1902 г.) их заказ состоялся много позднее, и фирма Крейтон обещает их доставить только в июле 1904 г. Чертежи переходного кормового мостика представлены в МТК 26 сентября 1903 г., но их утверждение задержано журналом от 2 декабря 1903 г. № 60. Нет ответа и о чертежах системы погрузки угля с помощью особых стрел и стрел Темперлея, представленных в МТК 2 сентября 1903 г., а также на чертежи устройства кормовых выстрелов, отправленных в МТК 31 декабря 1903 г. Напоминал завод и о предстоящей перед уходом за границу "заделке кормового среза", над которым, как надо было понять, в МТК еще продолжали размышлять. Двадцать две задержки насчитывались по "Князю Суворову" (и столько же, наверное, и по "Славе", о которой Управляющий пока что вопросов не задавал – Авт.). К сборке недавно погруженных 12-дм башенных установок только еще приступали. Из растачивающихся фундаментов 6-дм башен были готовы только два. Мелкие механизмы этих башен только погрузили. Но еще не получили штыревые основания и тумбы 75 (срок получения 1902 г.) и 47-мм орудий (срок октябрь 1902 г.). Все еще не было заказанных на август 1902 г. орудийных принадлежностей (банники, ящики с инструментами, запасные части, крепления по- походному и др.).

Составление чертежей их размещения тогда, видимо, еще не было принято, а потому, как предупреждал завод, "на расположения и развеску этой мелочи требуется много времени". Неполучением заказанной еще в 1901 г. бортовой брони для 75-мм пушек задерживается устройство их портов. Нет и электрических лебедок (заказывались к октябрю 1903 г.) для элеваторов подачи патронов, отчего и работы по их оборудованию также не продвигаются. Отсутствуют предполагавшиеся установкой еще в феврале 1903 г. ПУАО. (Кронштадтские электротехники так же стабильно не успевали справляться со своими работами – Авт.).

"Надолго задержать готовность броненосца грозила "капитальная", по выражению С.К. Ратника, работа по проводке электрических кабелей тока и электрическому освещению. Планировавшаяся на сентябрь 1903 г., она только еще была начата Кронштадтским портом. Все еще не были получены лебедки для мин-балок (срок истек в мае 1902 г.), прицелы и дальномеры (срок декабрь 1902 г.), устройства для хранения катерных и метательных мин и аппаратов (срок июнь 1903 г.), переговорные трубы, "главная электрическая станция" (срок март 1903 г.), подача мин заграждения, буксирные лебедки и стопора Булливанта, спасательные буйки и круги (срок октябрь 1902 г.), компасы и штурманские принадлежности.

Уже на год запаздывавшие прожектора (эту заграничную поставку из своих экономических соображений, очевидно, срывало ГУКиС – Авт.), из которых неполучение носового не позволяло спроектировать и установить необходимый для него фундамент (предварительное получение чертежей с размерами также, видимо, считались в те времена несбыточным мечтанием – Авт.). С сентября 1902 г. отсутствие паровых и минных катеров задерживало устройство ростров и кильблоков. Как и на головном корабле, задерживалось устройство сетевого заграждения (чертежи представлены 15 ноября 1903 г.). "Помимо этого, – говорилось в заключении доклада, – неспешный ход постройки броненосца (речь, очевидно, шла о "Князе Суворове" – Авт.) до сих пор сильно тормозился последними отказами в пользовании плавучим краном для погрузки тяжестей на суда у Балтийского завода.

Как видно из перечня, массовый срыв сроков поставок для кораблей составлял привычное явление, нимало, видимо, не волновавшее МТК. Нетрудно видеть и то, что множество из перечисленных работ (особенно, учитывая уже давно образовавшуюся перегрузку) могли быть безболезненно исключены. Но на такие смелые инициативы, к тому же в условиях мирного времени (ведь Государь объявил, что "войны не будет"), никто решиться не мог. Замечательно, что прозвучавшее громом набатного колокола объяснение С.К. Ратника и на этот раз своего действия не произвело. Очень могло быть, что Н.Е. Кутейников из дисциплинарных побуждений (была у него такая генеральская манера) мог не спешить реагировать на отклонявшиеся от субординации прямые обращения С.К. Ратника в МТК или к Управляющему. Приходилось искать другие пути. И вот уже Правление завода 17 января обращается в ГУКиС с просьбой решить вопрос о снабжении "Императора Александра III" (по просьбе командира) цепными бакштагами дымовых труб. 19 января отдел сооружений отвечает, что на запрос об этом, сделанный в адрес ГИК еще 5 декабря 1903 г. (вот как издалека тянулось дело – Авт.), ответа не получено. Состоялся он только 29 января, когда заводу было авторитетно объяснено (даже на такую деталь норматива выработано не было! – Авт.), что применять бакштаги следует тросовые, но без пеньковых сердечников, или на одну четверть длины из пруткового железа.

Сколько же сотен таких нелепых препятствий должны были из года в год преодолевать строители, и какими немыслимыми задержками каждое из них оборачивалось для постройки корабля, если даже на вопрос, уже заведомо, на основе сложившейся практики, имевший готовое решение, в МТК умудрились потратить до двух и более месяцев. И невольное является обращение к психологии Н.Е. Кутейникова и Ф.В. Дубасова, людей, в первую очередь определявших стиль работы и нравственный климат в руководимом ими МТК. Один, бывший "самым образованным корабельным инженером в нашем флоте" (признание А.Н. Крылова), генератор идей в пору начала своей деятельности в МТК, энергично поддерживающий инициативу А.Н. Крылова о создании в России политехнического института, другой – герой войны с Турцией, человек чрезвычайно высокого мнения о своих нравственно-интеллектуальных способностях. Оба волей судьбы были вознесены на высшие ступени власти в кораблестроении в его самую критическую пору – в канун и во время войны с Японией. И во что сумела их превратить разлагающая власть безответственности и бесконтрольности, та самая "вероломная" канцелярская система", о которой с гневом высказывался в своих показаниях в следственной комиссии Л.Ф. Добротворский, (в отряде А.А. Вирениуса командовал крейсером "Дмитрий Донской", а в Цусиме крейсером "Олег"). "Адмиралы каждый шаг командиров брали на себя, не прощали им ни тени независимости и только тогда успокаивались, когда своих командиров, вкупе с их офицерами, обращали, наконец, в каких-то аморфных безразличных существ, реагировавших только на расшаркивания перед начальством, на слепое не рассуждающее повиновение и на нежелание жить и мыслить без приказаний и разрешений".

Только бюрократический произвол, выраженный в ненасытной жажде власти, ради ее аксессуаров, ради ее престижа, превратил наших адмиралов в каких- то громовержцев или еще в церемониймейстеров с большим штатом придворных, при оркестре музыки, а не в учителей или наставников, как требует это всякий военный флот. Таким же громовержцем лепил себя и Н.Е. Кутейников. А Л.Ф. Добротворскому все запоминающая система не простила столь откровенного о ней мнения. Придут еще, наверное, в нашу историю исследования по инженерной и социальной психологии, которые и объяснят, почему в одной и той же растлевающей атмосфере, которую несет в себе порочный самодержавный режим, могут являться люди полярных нравственных позиций. Ясно одно, России в самый критический момент ее истории, безумно не повезло с расстановкой людей во властных структурах флота, армии, судостроения.