Без обратного адреса - Сантьяго Пахарес

– Это ты! Слава богу, а я уж испугалась, что он вернулся. Знаешь, Карлос ведет себя так, словно вот-вот повалит меня на пол и изнасилует. Рядом с ним я чувствую себя резиновой куклой из секс-шопа.

– Не в тебе дело, Карлос так смотрит на всех женщин без исключения. Единственная разница, которую он усматривает между ними и надувным секс-снарядом, – это что живая телка может потребовать денег.

Сара улыбнулась саркастической шутке.

– Хорошо еще, что вы здесь не все одинаковые, есть и приличные люди, как я погляжу. Хочешь есть? Пасты всем хватит, я сварила много.

– Спасибо. Было бы здорово.

Это не был романтический ужин при свечах. Они просто накинулись на макароны, охотно рассказывая друг другу, как прошел день.

До этого вечера они виделись мало, но Фран все равно понял, что решение Сары уйти из дому оказалось твердым. Она подробно рассказала, как Ману познакомил ее в Барранкильяс со своим пушером, как тот глядел на нее сверху вниз и расспрашивал, сколько ей надо доз в день и каких. Ману показал ей, как отличить хороший героин от подделок по цвету и текстуре порошка, учил не иметь дела с незнакомцами и вообще никому не доверять. Они соответственно вмазали по своей дозе, и Ману, на «коньке», куда-то свалил, а она купила продукты – и сюда на метро.

Фран, напротив, был немногословен. Сказал, что целый день занимался накопившимися делами. О своей дезинтоксикации не упомянул ни словом. Он вообще о ней молчал, считая, что так правильно. Если у него ничего не получится, то по крайней мере дело обойдется без позора и насмешек сожителей, а если сумеет соскочить, то об этом все и так узнают, без его объяснений. Ломка по-прежнему была мучительной, но его предупреждали: процесс долгий.

С тех пор как Карлос продал их общий телевизор и купил на эти деньги себе дозу, вечера в квартире стали длиннее и скучнее. Ману был не очень-то красноречив, Лако нес груз своего горя, ни с кем никогда не делясь, а Карлос… этот говорил без умолку, но лучше бы уж молчал.

В один из таких тоскливых вечеров, когда и спать еще рано, и делать вроде нечего, Сара рассказала Франу, как она здесь очутилась. Ее история оказалась банальной. Как у многих. Как у всех. Сначала сигареты на перемене, под смешки и поддразнивания подружек по школе, потом косячок на студенческих дискотеках, провонявших марихуаной. До того как вернуться домой в условленный час к родителям, хорошая девочка успевала и опрокинуть пару рюмок, и затянуться планом, порой и колесами баловалась – принимала с кем-нибудь на пару таблетку экстази. Как они смеялись тогда, глядя друг на друга… все шутки, по совести сказать, дурацкие, звучали остроумно, все парни были загадочными красавцами. На трезвую голову на них без слез не взглянешь. А так… она, сама не зная как, после такой дискотеки оказывалась на тахте с кем-нибудь из них. Из всех своих подруг Сара была первой, кто увидел, что у парней в трусах.

Так и пошло. С тех пор секс, в котором она всегда усматривала только телесную практику, был неразрывно связан с наркотиками. Она и в мыслях не допускала, что по доброй воле отдает свое тело какому-то полузнакомому придурку. Нет, это являлось частью того неудержимого, болезненного потока наслаждений, новых ощущений, нового опыта, которые ей давали наркотики. Настоящими были новые ощущения – в них-то не было ничего скотски-телесного, а секс лишь прилагался, она его почти не замечала. Наркотики уводили Сару в мир, где сама она никому не подчинялась, зато все подчинялось ей; мир, где она была той, кем хотела быть.

Вскоре оказалось, что за таблетку она готова лечь под любого. Сара искала только ощущений, и ей было безразлично, кто и как ей их доставит. Два года жила под сплошным кайфом, ни разу не заплатив за наркотики, и за это время оказалась в такой прочной зависимости, как никто из ее компании.

Очень скоро ее репутация дерзкой и красивой девчонки, с какой любая вечеринка приобретает блеск, сменилась на репутацию девицы для всех, с которой можно позволить себе все, что угодно, прямо за заднем сиденье автомобиля – и никаких угрызений совести.

Когда настала пора подумать о поступлении в университет, пришлось сменить школу. Сменить привычки не удалось. Теперь таблетки экстази выглядели трогательной детской игрой – после того, как Сара нюхнула первую дорожку кокса. Секс под кокаином не шел ни в какое сравнение с шалостями вроде возни на заднем сиденье машины под легкие наркотики. О, кокаин делал мир иным: ее – более чувственной, парней – могучими, возбуждение – бесконечным, наслаждение – неописуемым. Теперь жила не она сама, а нечто жадное между ее ног, которое все громче требовало секса, а секс требовал наркотика, и эта спираль раскручивалась все быстрее.

В тот год Сара не прочитала ни одной книги. Провалила в июньскую сессию четыре курса, из них в сентябре сумела пересдать только один. Родители забеспокоились: что могло случиться с дочкой, всегда такой милой, умной и ответственной? Почему она вдруг предпочла вечеринки с друзьями учебе, к которой раньше относилась даже строже, чем они? Ответ явился их глазам жестоко и картинно: в один ужасный вечер, придя домой раньше времени, они увидели дочь в собственной супружеской постели, нагишом, в обществе голого молодого человека, который, смеясь, насыпал ей на ягодицы и втягивал носом дорожки кокаина.

Сара осталась еще на один курс подготовительного отделения, но это не улучшило ни ее знаний, ни отношений с родителями. Провалив все экзамены – о поступлении в университет речь уже не шла, – она села за кассу в местном супермаркете. Подруги по школе в обществе своих матерей, придя за покупками, рассказывали ей о своих университетских успехах.

Родители дали ей полную свободу, надеясь, что их доверие и любовь совершат чудо и Сара изменит образ жизни. Но чуда не произошло. Лишенная любых профессиональных амбиций и семейного окружения, она канула в наркотики с головой. Старые любовники и подруги и не думали стирать ее номер – они знали, что долго она без них не протянет. Начиная с этого времени ей потребовался уже героин. Теперь только он позволял Саре ускользать из своего отчаяния в прозрачные, прекрасные миры неведомого. Героин также снял проблему секса. Она больше не была ни требовательной, ни ненасытной, да и любовники ее не жаждали. К ней приходили, чтобы быстренько, небрежно попробовать что-нибудь из того, что их невесты и подруги не позволяли с собой делать. Теперь единственным любовником стал героин, и никакого другого героя или героизма вокруг больше не предвиделось.

Через два года такой жизни обстановка в доме стала невыносимой, и Сара сочла за благо уйти раньше, чем у родителей переполнится чаша терпения и будут сказаны непоправимые слова. Кузен помог ей устроиться в этой квартире, и теперь она делит ее с тремя незнакомыми ей наркоманами. Да, Фран. Да, так и есть.

Фран слушал с искренним вниманием и сочувствием. Знал, что ни в чем не смеет осудить ее. Только не он, втянувший свою первую полоску коки с бедра потасканной проститутки еще в девятнадцать лет.

– Ну вот, теперь я перед тобой вся как есть. А ты какую историю расскажешь о себе?