Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

Так или иначе, но основными игроками на территории Китая на рубеже позапрошлого и прошлого веков стали Британия, Франция, США и Германия, при активном участии с севера России. Из азиатских стран – естественно, Япония, у которой с Поднебесной сложные и часто очень конфликтные отношения длились на тот момент уже многие сотни лет.

Не следует скидывать со счетов и внутреннюю обстановку в Китае, и пресловутый «китайский национализм», который стал важнейшим политически фактором в изменении жизни Поднебесной, становлении республики, восстаниях и революциях, а также в отношениях с мировыми державами и в тот период, и сейчас. Чтобы понять, хотя бы в общих чертах, всю эту специфику, начинать разговор о событиях в Китае в период интербеллума нужно с более ранней эпохи, с последнего периода правления династии Цин.

В середине XVIII века Китай уже имел регулярные, но минимальные торговые связи с Европой. Они были сосредоточены в Макао и Кантоне. Торговля велась только весной и летом, была обложена пошлинами, имела ряд жестких бюрократических ограничений, например, ежегодное возобновление лицензии для китайских торговцев. Сама же торговля носила «асимметричный характер». Большая часть сделок заключалась в том, что европейцы покупали у китайцев, а не наоборот. И чтобы понять такой характер коммерции, нужно обратиться к китайскому менталитету той эпохи.

Дело в том, что Поднебесная – это не просто красивое определение Китайской империи. Это реальное мироощущение Китая, воспринимавшего себя центром мира, над которым только Небо, верховное божество, дарующее свой высший мандат китайским властителям для управления самой главной и, что важнее в данном случае, наиболее самодостаточной страной в мире. Где, во-первых, есть все, что нужно, а во-вторых, все, что есть в Китае, – по определению самое лучшее, передовое и достойное. Потому что выше Китая, повторим, только Небо. Остальные государства, будь то азиатские Корея и Япония или же европейские державы, воспринимались китайцами как некие «недоразвитые окрестности».

При этом «варвары» могли быть и сильнее в военном отношении, и даже захватывать Китай, но непременно интегрировались в китайскую культуру и цивилизацию. Собственно, пресловутая императорская династия Цин была маньчжурской, то есть «варварской» и чужеродной по отношению к «титульному» китайскому этносу, ханьцам. Но императоры Цин очень быстро «окитаились», впитали в себя эту культуру, «доросли» до нее.

Естественно, такой самодостаточный менталитет не устраивал европейцев. И не столько по мировоззренческим, сколько по вполне экономическим причинам. Британцы, например, массово закупали в Китае чай, ставший крайне популярным напитком. Покупали, нужно сказать, за серебро. Но назад, своими товарами это серебро не отбивали. Иными словами, британская казна плавно утекала в Поднебесную без каких-либо перспектив возврата.

При этом китайские политические элиты чувствовали, что впускать европейцев, даже знакомить их со своей жизнью чревато неприятностями. Поэтому европейцам было запрещено свободное перемещение по территории Поднебесной, регулярно выдворялись западные христианские миссионеры, было запрещено обучать европейцев китайскому языку, а за нарушение полагалась смертная казнь. Российский резидент только за карту Китая и план Пекина заплатил 1500 царских рублей, по тем временам весьма солидную сумму. И немедленно отправил эти ценнейшие сведения в Петербург.

Но самые решительные шаги в покорении Китая вновь совершили британцы. Для расширения торговли в Поднебесную был отправлен посол, лорд Джордж Маккартни. Предполагалось, что после переговоров с императором будут открыты посольства Китая в Лондоне и наоборот, а параллельно с дипломатической миссией в Пекине пройдут «дни Англии в Китае», на которые корона отправила произведения искусства, оружие, ряд образцов достижений английской промышленности и ремесел.

Но посольство фактически закончилось ничем. Промышленная и военная продукция была изъята китайскими таможенниками в качестве «дани китайскому императору», а на обмен посольствами император Цяньлун не согласился, потому что «в Китае так не принято, да и незачем». Ответ императора, который цитирует в своей книге «Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна» Алексей Дельнов, был следующим: «Как ваш посол мог сам убедиться, у нас есть абсолютно все. Мы не придаем значения изысканно сделанным предметам и не нуждаемся в изделиях вашей страны».

Вежливые и не очень попытки проникнуть на китайские рынки продолжались и до начала XIX века. Например, существовал план через Индию завалить рынки Поднебесной дешевым хлопком. Но все эти попытки были безуспешны. В 1818 году еще одно посольство Британии, возглавляемое лордом Амхерстом, попробовало надавить на императора, но было просто выдворено из дворца. И тогда в Ост-Индской компании решили вплотную заняться переброской в Поднебесную опиума. Этот наркотик уже довольно давно и печально был известен в Китае, впервые им начали торговать еще в начале XVII века, в период господства там голландских колонистов. На материковую часть Поднебесной он перекинулся довольно быстро и масштабно. Настолько, что в 1729 года на опиум в Китае был наложен законодательный запрет. Но запрет этот особо не работал.

И вот веком позже, в 1831 году, Ост-Индская компания занялась оптовыми поставками опиума в Поднебесную. И снова не столько из желания подсадить весь Китай на наркотики, сколько из экономических соображений, которые заключались в желании «отбить серебро», потраченное на чай. И это сработало: к сороковым годам XIX века в Поднебесную всеми правдами и неправдами в год ввозилось 40 000 ящиков опиума. Помимо Ост-Индской компании, крупнейшим опиумным игроком на китайском черном рынке стала компания «Джардин и Матиссон», которая существует в Гонконге и по сей день. По самым скромным подсчетам, в тот период число курильщиков опиума в Китае составляло около двух миллионов человек. Опиум же стал еще и «наркотиком знати и интеллигенции», поэтому часто можно было наблюдать чиновников в состоянии наркотической прострации даже на императорских приемах.

Все это, естественно, очень не нравилось китайскому императору Даогуану, который поручил радикально разобраться с проблемой одному из некоррумпированных генерал-губернаторов, Лин Цзэсюю. Поначалу операция по уничтожению опиума шла успешно. В Кантоне и на побережье весь опиум был уничтожен, а британские «пушеры» Ее Величества ретировались в Гонконг. В Кантоне остались только американские торговцы чаем, которые не связывались с наркотиками. Более того, в 1839 китайский император наложил тотальный запрет на торговлю коммерсантов из Англии и Индии на территории Поднебесной.

Однако Британия не собиралась так просто сдавать свои позиции. В 1840 году произошел так необходимый Британии «casus belli». Пьяные британские матросы убили китайского крестьянина, в ответ Лин Цзэсюй захватил заложников с британских торговых кораблей. Глава британской миссии в Китае, лорд Элиот, расценил это как посягательство на суверенитет короны и дал команду уже не торговой, а военной эскадре Англии, которая поднялась по реке Жемчужной и потопила несколько китайских кораблей. Параллельно в Англию было отправлено донесение, по итогам которого из Индии в Китай вышло 20 военных кораблей. Это объявление войны поддержали и Соединенные Штаты, во многом потому, что одной из официальных причин было объявлено «покушение на свободу торговли, как неотъемлемую часть демократических ценностей». При этом практически никого из представителей западных держав не интересовало, что речь идет о свободе торговли опиумом.