Наследница из Гайд-парка - Жаклин Нейвин

– Но она у тебя уже есть.

Роман удрученно сказал:

– Она у меня есть меньше, чем когда-либо. Она никогда не забудет, что я променял ее на богатую наследницу.

– Это был твой долг перед семьей.

Роман нахмурился:

– Как будто это имеет значение!

– Это имеет значение. Для твоей семьи.

– Для чего? Чтобы иметь деньги для переустройства уже много раз перестроенного дома? Заказывать последние новинки из Парижа? Вращаться в высшем свете?

Помолчав, Джейсон произнес:

– Ты, наверное, считаешь, что тебя использовали.

Роман поднял на него удивленные глаза:

– А разве не так?

Джейсон пожал плечами. Он не считал, что разбирается в сердечных делах. Вот вопросы веры – это его область. Он прочитал много книг и был способен вселить надежду в людей, когда они ее теряли.

– Мне придется смириться с обстоятельствами, – произнес Роман, немного помолчав. Он говорил медленно, задумчиво, словно высказанные им мысли первый раз приходили ему в голову. – Я как-то привык к тому, что отец считает меня чем-то вроде домашнего животного, которое можно время от времени навещать, чтобы с ним поиграть, и затем возвращаться к более увлекательной жизни. И потом он явился сюда и потребовал, чтобы я, как мужчина, побеспокоился о семье. Он сказал, что я для этого достаточно взрослый. Я был польщен, прямо-таки раздулся от гордости... Боже, как же я был глуп!

– Триста все изменила.

– Да. Триста сделала все много лучше, а потом – значительно хуже. Мое положение было... просто невозможным. Я понял, чтб потерял. – Он глубоко вздохнул и пожал плечами: – Но я это заслужил. Я ведь никогда не думал, к чему приведет мое поведение, что она может меня оставить.

– Тебе с ней очень повезло, – произнес Джейсон. – Ее Бог послал тебе в тот день, когда она появилась в этом доме в рваном платье.

Роман молча улыбнулся и задумчиво опустил глаза. Но через несколько мгновений он заставил себя вернуться к разговору:

– А как ты чувствуешь себя в роли священника? Придется выслушать твою историю.

Джейсон безнадежно махнул рукой. Он ни с кем не делился, как из озорного мальчишки превратился в преподобного отца, но старому другу он мог рассказать все.

– Тебе покажется это странным, но у меня была небольшая драма. Я оставался таким же сорванцом, как и прежде, на протяжении двух лет, после того как ты покинул Уайтторн. Когда ты уехал, я поначалу чувствовал себя одиноко, но потом у меня завелись новые дружки, и я приналег на джин, так что жизнь стала снова сносной. Однажды я возвращался из таверны, и меня сбросила лошадь, а мои приятели были слишком пьяны, чтобы это заметить. Я сломал ногу и лежал на дороге. Протрезвев, я понял, как это ужасно. Меня два дня никто не искал.

У Романа дернулась бровь. Когда он разговаривал с Тристой, он также не хотел углубляться в сентиментальные детали. И Джейсон не стал рассказывать о тех днях и ночах, которые он провел в одиночестве, ощущая острую боль. Он думал, что умирает – мучительно, медленно, всеми покинутый. Какая нелепая смерть – ведь есть столько людей, которые его любят!

Но Роман понял, что чувствовал Джейсон, поскольку сам уже ощущал нечто похожее. Джейсону не было нужды описывать физическую боль, размышления о прожитом, осуждение своих поступков, сожаление и, наконец, проклятие, посланное самому себе, которое сменилось спокойным ожиданием смерти.

– Так вот что произошло, – тихо сказал Роман. И Джейсону стало ясно, что друг понял его.

– После этого я и обратился к церкви.

– Это, – сказал Роман с восхищением, – просто невероятное чудо. Но оно произошло. Ты женат?

Улыбка медленно сползла с губ Джейсона.

– Нет. Пока что это недостижимо. – Он пожал плечами. Потом, проклиная себя за то, что не может удержаться, задал вопрос: – А как Грейс? Ты видел ее в Лондоне?

– Я просил ее приехать в Уайтторн, чтобы она не думала, что я ее совсем бросил. Она будет здесь через несколько дней. Надеюсь, ей хочется снова очутиться дома. Она за эти годы ничуть не изменилась.

– Четыре года. – Джейсон спохватился и пожал плечами, словно ему безразлично, как долго отсутствовала Грейс.

– Когда она последовала за мной в Лондон после смерти моей жены, я считал, что это правильно. Но в городе ей не понравилось. Она еще больше, чем я, хотела вернуться в Уайтторн, но, конечно, она не могла сделать этого без меня. Я раньше сюда приехать не мог.

– Она не вышла замуж?

– Она... городское общество не пришлось ей по вкусу. Она замкнулась в себе... и нет, она не вышла замуж.

– Грейс всегда сильно зависела от тебя.

– Возможно, слишком сильно. Думаю, именно поэтому она не любит Тристу. Она ведет себя так, словно между ними двоими какое-то соревнование, в котором должен быть победитель. Но Эндрю она понравилась. Надеюсь, что это поможет ему привыкнуть к изменениям в жизни. Он до сих пор горюет, что ему пришлось уехать из Лондона. Я не очень-то рассчитываю, что ему здесь понравится. Он любил своего дядю...

Джейсон знал, что Роман обычно не обсуждает своих проблем, но на сей раз он, видно, не мог их скрыть. Но он все-таки взял себя в руки и оставил разговор.

Роман позвал лакея и, подмигнув Джейсону, приказал:

– Сообщите леди Эйлсгарт, что на ленче с нами будет этот пастор. – Джейсону же он предложил: – Пойдем, интересно, что она скажет, увидев воротник священника.

Сюрприз удался. Триста просто онемела, когда они оба вошли в столовую. Леди Эйлсгарт стояла, выпрямив спину, облаченная в сдержанное, но элегантное платье. Увидев Джейсона, она разинула рот, переводя взгляд с его лица на воротник.

– Джейсон! – наконец воскликнула она и ринулась ему навстречу.

Он обнял ее за плечи, не давая приблизиться больше, поскольку заметил нахмуренное лицо Романа.

– Я очень рад видеть тебя, Триста! Какой красивой женщиной ты стала!

Это было правдой. Триста и раньше выглядела привлекательной, еще в детстве, когда подростки часто довольно неуклюжи. Но теперь она прямо расцвела. Ее взволнованное лицо выражало целую гамму чувств, а глаза лучились, как всегда при общении с людьми, которые ей были близки и интересны.

– И ты – священник! – Она взяла его за воротник. – Как это могло произойти?

Джейсон рассмеялся:

– Чему ты так удивляешься? Я же не был совсем уж испорченным, верно?

– Ты был просто ужасен. Я вспоминаю время, когда ты украл мою муфту, и пока я шла до церкви, у меня замерзли руки.

– А, я и забыл. Теперь мне надо в этом покаяться.