Архон - Кэтрин Фишер

Сетис прижал к груди саднящие ладони. Сначала похвала его почти порадовала, но вдруг накатила ярость. Бумагомарака! Погодите, вот станет он квестором… Но не бывать ему квестором, если Алексос вернется домой.

Мальчик уже взбирался. Он легко, как незадолго до него Лис, шел вверх по алмазной горе. Однако никто из них не умел лазать лучше Шакала; тот ловко, как в сказке, полз с веревкой на плече по почти вертикальному склону, его руки нащупывали мельчайшие, незаметные глазу трещины и выбоины в камне, чуткое тело прижималось к сверкающей скале, повторяя очертания неуловимых выступов и впадин.

— Не спеши. — Шакал подался вперед. — Лис, достань запасную веревку. Эта толстяка не выдержит. — Лис покопался в мешках, вытащил нож, пустую флягу.

На миг Сетис остался возле натянутой веревки один. Та, привязанная к алмазному выступу на вершине, нетерпеливо подергивалась под весом мальчика.

— Ты уже почти взобрался, — подбадривал Шакал Архона, склонившись еще ниже. — Еще чуть-чуть — и я до тебя дотянусь.

Сетис наклонился. У ног лежал нож. Он взял его, холодно сверкнуло острое лезвие. Юноша, как завороженный, поднес его к веревке.

Пора.

Такого случая больше не выпадет. Рукоятка была теплой, шершаво терла ободранные ладони. Лис стоял к нему спиной. Сетис стиснул оружие, подумал об отце, о Телии. Где они? Знать бы, что им ничего не грозит, только бы знать!

— Скажи, — взмолился он. — Скажи! А то я тебя убью. Ответом было лишь молчание.

— Спасись! Скажи! Тишина.

Рука дрожала от нежелания вершить черное дело, он молился, чтобы кто-нибудь его увидел, окликнул. Медленно, очень медленно он поднес нож к веревке. Она была потертая, хлипкая. Распилить ее ничего не стоит.

— Сетис! — Он подскочил от ужаса, услышав тихий голос Шакала. — Ты что это делаешь?

Веревка щелкнула, обрывок хлестнул юношу по груди, и он чуть не упал прямо на Шакала. Грабитель поскользнулся, вскрикнул: «Лис!» — и покатился с обрыва.

* * *

Крисса разинула рот.

— Это нечестно! Гласительницей должна стать я!

Мирани еле удержалась, чтобы не отхлестать ее по щекам.

— Да ты что! Решила встать на его сторону?

— Ох, Мирани! — Блондинка отступила на шаг. — А ты сама что делаешь? Разве не то же самое? Конечно, я хотела сделать вид, будто поддерживаю его, но на самом деле я не собиралась! Просто хотела выбраться из этой гадкой комнаты. Если бы я стала Гласительницей, то хранила бы Молчание, как и велела Гермия. И перемерила бы все ее платья.

Вдруг у Мирани закружилась голова, как будто она глядела вниз с края высокого обрыва. Она опустилась на каменную скамью.

— Крисса, принеси воды.

Крисса наморщила нос.

— Думаешь, что уже можешь мне приказывать?

— Да принеси же!

Крисса широко распахнула глаза, потом все-таки пошла.

Мирани поглядела на море.

— Что случилось? — шепнула она.

«Я падаю».

Она и сама это чувствовала. Пустота и внизу, и вверху. Только рука еще цепляется изо всех сил.

«Держи меня, Мирани! Разве боги могут упасть?» Его голос дрожал от ужаса, звучал еле слышно. Она быстро перегнулась через мраморную балюстраду. Вокруг летали чайки. Она схватила его за руку; маленькая ладошка крепко вцепилась в ее пальцы. Тяжести она не ощущала, чувствовала лишь его страх и не выпускала руку, а вокруг белым вихрем летали галдящие птицы, и порыв ветра взметнул листы папируса со стола Аргелина. Послышались крики, захлопал полотняный навес, Крисса с визгом придержала раздутую ветром юбку.

А корабли в гавани покачивались на якорях, и в ужасе трубили слоны в возведенных наспех загонах.

— Не падай! — прошептала она. — Если ты упадешь, что будет с нами?

* * *

Сетис выронил нож и ринулся вперед. В тот миг, когда пальцы Шакала царапнули по краю обрыва, юноша поймал его за руку и сам чуть не рухнул под тяжестью падающего тела. Лис обхватил его поперек живота, вопя ругательства прямо ему в ухо.

Отчаянно цепляясь за скалу, Сетис наполовину свесился вниз. Под ним покачивался в пустоте Шакал, другой рукой вор держал Алексоса. Далеко внизу маячило искаженное от ужаса лицо Орфета.

— Тяни! — Лис подался назад. Сетис упирался обеими ногами, но двойная тяжесть мальчика и мужчины была невыносимой, казалось, будто сама земля зовет их к себе, притягивает с колоссальной силой.

— Помоги! — прохрипел он.

Разве Бог не может спастись сам?

И тут что-то произошло. Кто-то оказался рядом. Рука. Легкая, сильная и далекая, она сняла с напряженных плеч толику боли; он потянул сильнее, и пальцы Шакала дернулись, заскребли, нашарили обрывок веревки. Медленно, как будто из кошмарной бездны, из пропасти показалась голова грабителя могил, и Сетис вырвал у него пронизанную болью руку и схватил Алексоса, а уже через мгновение все четверо единым клубком повалились на землю над краем обрыва. Алексос, хватая ртом воздух, лежал без сил, у Шакала кровоточила рука, Сетис дрожал всем телом, обливался ледяным потом.

На самом краю лежал нож. Сетис невидящими глазами уставился на него.

Потом обеими руками откинул со лба волосы, встал и отошел. Его пошатывало от слабости, и все-таки он узнал нечто очень важное, узнал наверняка.

Не бывать ему квестором.

— Писец, работа не закончена, — голос Лиса был сух. — Надо еще поднять толстяка.

Сетис не ответил. Обвел взглядом гору, возвышающуюся над головой, отвесные склоны, усыпанные сверкающей пылью, громадную расщелину на вершине, где высокогорные ветры гоняли белесый вихрь снежных кристаллов.

Где-то совсем рядом послышался голос Шакала:

— Видимо, я опять должен тебя благодарить.

— Ты удержал мальчика.

— Инстинкт. Нельзя же позволить Богу упасть. — Помолчав мгновение, грабитель спросил: — А что случилось?

— Ничего. Веревка сама лопнула, — сказал Сетис. И добавил: — Ты расскажешь Орфету?

— Ты сам должен ему рассказать.

Сетис ничего не ответил. Его напряженный взгляд устремился на вершину.

— Я ее вижу.

— Там, наверху? И что же ты там видишь? — полюбопытствовал Шакал.

Голос юноши осип от усталости, он дрожал всем телом от холода и облегчения. Обхватив себя руками за плечи, он обернулся.

— Звезду. Третью звезду.

Разве можно отказать Богу?

Она была спрятана глубоко внутри. Звезда упала на гору и проделала в ней глубокую скважину. Мощный удар мгновенно испарил каменные породы, выжег исполинскую рану, которая теперь расстилалась перед ними, как дорога, широкая и ровная, еще дымящаяся.