Изумрудная скрижаль - Александр Руж

Отпустив служанку, Анита вернулась в кабинет. Он притягивал ее как магнит – быть может, потому, что еще таил нечто неразгаданное. Войдя, она огляделась. Раньше здесь всегда царил безупречный порядок, но сейчас графские покои предстали в самом жалком виде: разгромленные, залитые кровью, замусоренные…

Анита подошла к письменному столу и вынула из верхнего ящика то, что Ингерас так тщательно скрывал от нее, – листки с формулами. Бегло просмотрела их, с сожалением убедилась, что с ее скромными познаниями через густой частокол цифр и латинских букв не продраться.

Оставив бумаги на столе, приблизилась к книжному шкапу, возле которого валялись фрагменты бюста Гермеса Трисмегиста. Почему граф отвел ему столь почетное место в своем кабинете? И, кстати, других бюстов нет. Анита стала припоминать, что слышала об этом полумифическом ученом. Алхимик, медик, автор многочисленных трактатов… Некоторые из них стоят на полках: «Здоровье души», «Ключ», книга с длиннейшим названием «О том, что ни одно из существ не погибает и заблуждение есть то, что люди называют перемены разрушением и смертью». Да, все это было близко Ингерасу, он вполне мог считать Трисмегиста своим вдохновителем.

Переключившись на книжные полки, Анита обратила внимание, что некоторые книги снабжены закладками. Она стала поочередно снимать их и раскрывать там, где лежали матерчатые, украшенные замысловатыми узорами ленточки.

Первой попалась Библия. Открылось Бытие, глава одиннадцатая. Анита вслух прочла подчеркнутые красным карандашом строчки:

– «И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык: и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдём же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле…»

Любопытно, что еще добрых десятка три книг, стоявших на той же полке, оказались посвящены теме Вавилонской башни. Те из них, что были составлены на древних языках, снабжались тетрадочками, исписанными бисерным почерком. Анита поняла: это переводы, сделанные «синим стариком». Труды историка Александра Полихистора, его соплеменника Гестеса, других античных авторов. Сборник легенд Месопотамии, записки ассирийского царя Ашшурбанипала, «Киче майя» в изложении епископа Нуньеса де ла Беги… Разные времена, разные части света, но везде схожий сюжет – о том, что когда-то на земле существовал один язык и одна раса, а после человечество было раздроблено и рассеяно.

Ниже стояли книги по алхимии. Анита взяла одну наугад. То было «Учение и Ритуал» знаменитого мага и оккультиста Элифаса Леви. Снова закладка, и снова отчеркнутые красным строчки: «Великое Делание, прежде всего создание человеком самого себя…»

Очень много медицинских пособий и справочников. Анита раскрыла толстенный затертый том, увидела натуралистичные изображения черепов и разъятых тел. Закрыла и вернула том на место.

А это что за глыба в переплете из телячьей кожи?

Анита привстала на носки, чтобы дотянуться до верхней полки, но произошло непредвиденное.

В стене скрежетнуло, и шкап, стоявший доселе без движения, как и положено почтенной мебели, пополз прямиком на Аниту. Она в испуге отпрыгнула. Шкап не поехал дальше, а развернулся на девяносто градусов, и за ним обнаружилось четырехугольное отверстие, из которого в кабинет шагнул приземистый, будто вырубленный из чурбака человек со вдавленной в плечи головой и непомерно длинными руками.

– Йонуц! – вскрикнула Анита.

– Вижу, узнали, – пророкотал он низким голосом на чистом русском.

– Ты… вы не немой?

– Нет. Но мол речь могла меня ненароком выдать. Сложно изображать из себя тупицу, когда имеешь две ученые степени. Поэтому я предпочитал молчать. Так проще было вжиться в роль слуги графа Ингераса.

Он как бы невзначай занял позицию между ней и дверью – преградил тем самым путь к бегству. Анита отступила еще на шаг, бездумно опустилась в кресло, но тут же подскочила. Йонуц рассмеялся.

– Не бойтесь! Я не собираюсь ловить вас в капкан, как мой бедный ученик.

Анита все же отошла от кресла, предпочла встать поближе к раскрытому окну, хотя и понимала, что сигануть с высоты башни – заведомое самоубийство.

– Вы сказали, ваш ученик?

– А вы как думали? Мы познакомились в Кембридже, когда он был еще студентом. Я старше всего на девять лет, но получил к тому времени уже два профессорских звания. Он боготворил меня. Когда я оставил преподавание и предложил ему последовать за мной в путешествие, он согласился без раздумий. С той поры мы были вместе… до сегодняшнего дня.

– Зачем вам понадобилось меняться ролями?

– Мы и не менялись. Ингерас – потомственный граф, с титулом, с деньгами. А я – сын ремесленника, выбившийся в люди благодаря собственному уму. Мне не привыкать к простой одежде, к физическому труду… – Ионуц согнул руку, и на ней вздулся внушительный бицепс. – К тому же мы-то с графом знали, кто есть кто на самом деле. И в общении наедине он всегда относился ко мне как к наставнику.

До чего же не вязалась стройная речь с несуразной внешностью этого человека! Анита могла бы дать голову на отсечение, что присутствует на чревовещательном сеансе, когда тот, кто на виду, только открывает рот, а говорит за него другой. Но нет – горбун вещал сам, и это следовало принять как данность.

– Послушайте, но здесь, в замке, от кого вы шифровались? Наверняка все обитатели знали о ваших способностях.

– Не все. О’Рейли, например, не в курсе. Да и на случай приезда гостей… таких, как вы, как Халим-Искандер, как чернокожий Мбенг, который ныне покоится в болоте… мне следовало соблюдать конспирацию. Подумайте сами, как бы это выглядело: в замке Цепешей, при живом владельце, хозяйничает какое-то чудище, которому место на конюшне… Ведь вы именно так меня оценивали, признайтесь!

Анита отмолчалась, глупо было отрицать очевидное.

– Но некоторые знали. Почему, вы думаете, Нова-Лингу после вашей стычки в склепе побежала ко мне, а не к графу? Потому что знала: я опытнее во врачебных вопросах. Я помог ей, но едва она ушла, появились вы. Спасибо Ингерасу – он предупредил меня шумом в коридоре, и я успел спрятаться. Не в шифоньере, как вы решили, а в комнате, которая расположена за ним.

– Там есть еще комната?

– К этому вопросу мы вернемся… А пока вам, вероятно, интересно узнать, каким образом я воскрес? Вы же считали меня мертвым, так?

– Не скажу, что сильно удивлена. Алекс рассказывал, что не подходил к телу. Граф на правах медика объявил о вашей смерти, и больше к вам никто не прикасался. Будь я там, я бы, конечно, проверила… А все прочее – сломанные лыжи, разрыхленный снег как свидетельство агонии и борьбы за жизнь – это такие пустяки, о которых и говорить не стоит. Я сама не далее как сегодня ночью обманула графа подобным образом.

– Да, вы устроили все очень ловко. Не хуже, чем я.

– Мой план сработал. А вы? С какой стати вам было инсценировать свою смерть?