Чертоги разума. Убей в себе идиота! - Андрей Курпатов

• с одной стороны, чем лучше вы знаете, каковы отношения данного человека с другими людьми, тем лучше вы знаете и самого этого человека;

• с другой стороны, вы сами тем сложнее и интереснее, чем больше таких систем отношений построено в вашем мозгу.

Вы можете придумать о своём знакомом любые истории, создать любой нарратив, но вы будете более-менее понимать его только в том случае, если вы знаете, в каких отношениях он состоит с другими людьми.

В «Красной таблетке» я рассказывал историю эксперимента Филипа Зимбардо. Когда его невеста – психолог Кристина Маслак – попала в бутафорскую «тюрьму» своего жениха и поговорила с одним из её «охранников» (участником эксперимента), она пришла в ужас. Оказалось, что её суженый – это жестокий и циничный «Господин Начальник».

Кристина решила разорвать помолвку и открыто заявила об этом Филипу. К счастью, это «внешнее обстоятельство» подтолкнуло Зимбардо, и он отказался продолжать «тюремный эксперимент».

Только в этот момент, испугавшись потерять дорогого ему человека, он понял, какие чудовищные непотребства творятся в рамках его «научного эксперимента». Кристина, так сказать, клин клином выбила.

Но каков Зимбрадо «по своей природе»? Тот ли он человек, что прекратил бесчеловечный эксперимент и теперь раскаивается за содеянное в своей научной автобиографии «Эффект Люцифера»?

Или же он тот самый «Начальник Тюрьмы», который восторгался установившимися в ней порядками, попирающими всякое человеческое достоинство?

Нет, он ни тот, и ни другой. Просто в одних обстоятельствах он был одним, а в других – другим. А как понять, каков он в настоящий момент? Ответ прост как дважды два: посмотрите на то, каковы сейчас его отношения с другими людьми, на то, в какой ситуации он с ними оказался.

Если он с Кристиной и пишет обличающую книгу о патологической заразительности власти и насилия – это один Зимбардо. Если же он предводительствует охранниками тюрьмы и думает, как предотвратить назревающий в ней бунт, – это другой Зимбардо.

Но мы не привыкли так думать. У нас просто страсть какая-то верить в «виртуальные сущности», в ничем не подкреплённые идеи и ни на чём не основанные «личные мнения».

При этом, создавая некую историю (нарратив), мы становимся заложниками определённого фильтра: теперь факты, которые соответствуют нашей истории, мы видим, а другие, напротив, от нас прячутся.

Если вы поменяете нарратив о человеке – то тут же вдруг увидите совсем другие факты, а те, которые видели, напротив, исчезнут из поля вашего зрения.

Представьте, что у вас какая-то любовь-морковь. Вы, конечно, знаете о недостатках своего возлюбленного, но в целом он замечательный и прекрасный. И у вас много фактов тому в подтверждение!

Но вот вы узнаёте, что он вам изменяет (ну или просто с кем-то недвусмысленно флиртует в социальной сети). Что происходит дальше?

Нарратив меняется до неузнаваемости – он (она) уже подлец (потаскуха), и как вы вообще можете с ним (с ней) иметь дело?! Тут же обнаруживаются факты, подтверждающие вашу новую историю: задержки с работы, подозрительное сидение в телефоне, холодность в постели и т. д.

А что, всего этого не было раньше? Всё это скрывалось, и лишь внезапно обнаружилось? Нет, конечно, всё это имело место. Но вы не обращали на эти «симптомы» внимания, потому что фильтр вашего нарратива их от вас прятал.

Конечно, мы можем продолжать:

• верить собственным атрибуциям, приписывая явлениям некие чудесные свойства;

• считать себя медиумами, способными прозревать сквозь чужую черепную коробку;

• принимать «идеальное» за некую действительную вещь, на которую мы можем воздействовать физически и которая физически воздействует на нас.

Но ни к чему хорошему это, скорее всего, не приведёт. Мы должны научиться смотреть на факты максимально непредвзято. Хищно искать эти факты и выкладывать их перед собой один за другим, притормаживая собственное сознание, жаждущее поскорее запихнуть их в прокрустово ложе уже существующих у нас нарративов.

Факты, а не интерпретации – вот что необходимо нашему мозгу. Он должен увидеть структуру – фактические отношения между фактами, их местоположение в общей картине происходящего, а не занудный рассказ, заранее известный нашему подслеповатому и ограниченному сознанию.