Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе - Джерард Келли

– Со всей очевидностью можно заключить, что он удавил ее шнурком, который таскал с собой, – бросил Холмс.

Я согласно кивнул.

– Помогите-ка ее перевернуть, доктор, – попросил меня великий сыщик. – Мне хочется осмотреть шею сзади.

Я выполнил то, что от меня требовалось. Холмс показал на ссадину, где кожа была словно содрана.

– Именно это я и ожидал, – удовлетворенно произнес он.

– Что тут особенного? – спросил я, но мой вопрос Холмс проигнорировал.

– Спасибо, инспектор, – промолвил он, повернувшись к Лестрейду. – Мы увидели достаточно, и нам это очень поможет в расследовании. Идемте, Уотсон.

Когда мы вышли на улицу, Холмс глянул на часы и произнес:

– Мне надо заглянуть в Британский музей кое-что проверить. Впрочем, надеюсь, к обеду я уже буду дома.

– Ладно, старина, – пожал я плечами, – мне все равно сейчас надо к пациентам. До встречи.

Несмотря на обещание быть к обеду, Холмс вернулся домой ближе к пяти вечера.

– Как ваши успехи? – спросил я.

– Мне кажется, я знаю, как поймать преступника, – ответил Холмс и, помолчав, добавил: – Вынужден признать, я обратился за помощью к брату.

Я удивленно поднял бровь, и мой друг пояснил:

– Порой бывают времена, когда Майкрофт оказывается бесценен.

– Я вообще-то полагал, что вы отправились в Британский музей, – промолвил я.

– Ах да! – воскликнул Холмс. – Прошу меня простить, я, как всегда, забегаю вперед. Помимо всего прочего, Британский музей может похвастаться, пожалуй, самой большой в мире коллекцией медалей. Я достаточно быстро отыскал экспонат, попадающий под описание мисс Райт. Им оказался «Ḿerito Militar», то есть орден за военные заслуги. Вручается как солдатам, так и офицерам за участие в боевых действиях. Награда испанская.

– Ага. Значит, наш душегуб тоже из тех краев?

– Именно, – кивнул Холмс. – Собственно, я об этом и так уже догадывался, орден лишь подтвердил мою правоту.

– И почему же вы решили, что убийца испанец?

– На это указывали две зацепки, – с охотой пояснил Холмс. – Помните, мисс Райт утверждала, что убийца произнес какую-то нелепость: «Балет. Носки». После долгих раздумий я наконец понял, что это значит. Один из представителей испанской королевской семьи, то ли Филипп Второй, то ли его сын, страдал дефектом речи. Звуки «б» и «в» получались у него совершенно одинаково. Королевский двор, дабы не ставить государя в неловкое положение, принялся коверкать язык вслед за ним. В кастильском диалекте, так называемом кастельяно, до сих пор сохранилась данная норма произношения. Убийца сказал не «балет», а «вале». Как только это до меня дошло, остальное стало просто. Загадочные «носки» – на самом деле «эсо си кэ ес». В итоге вся фраза звучит так: «Vale, eso si que es», что приблизительно означает «Отлично, вот и все». Убийца произнес ее, когда понял, что его жертва мертва.

– Мне стоило самому догадаться, что негодяй говорит на иностранном языке, – понимающе кивнул я. – А что за вторая зацепка?

– Ее вы, Уотсон, видели сами: ссадина сзади на шее у Харриет Перкинс. Девушку не просто задушили, она была удавлена с помощью гарроты – так казнят именно в Испании.

– Не вижу особой разницы, Холмс.

– Казнь с помощью гарроты очень мучительна, – пояснил Холмс. – Раньше осужденного сажали на стул и надевали на шею металлический обруч, который стягивался с помощью винта с рычагом сзади. В наши дни винт снабжен острием, которое при повороте постепенно ввинчивается в шею осужденного и дробит позвонки. Изначально металлический обруч вообще не использовали. Обходились обычной веревочной петлей с палкой: палку вращали, петля стягивалась, жертва погибала. Ссадина сзади на шее – результат подобного скручивания. Мы не видели тел других жертв, но я могу поставить десять гиней, что аналогичные ссадины есть и у них.

– Вряд ли я рискну с вами спорить, – покачал головой я.

– Подобный способ удушения также объясняет, почему Лиззи Бэнкс лежала лицом вниз и почему на убийце были перчатки. Если убийца достаточно силен, для закручивания петли палка не обязательна. А вот перчатки нужны, чтобы не порезать шнурком ладони.

– Я уже понял, что вы правы, Холмс, – кивнул я. – Все сходится. Но что нам теперь делать? В Лондоне десятки, если не сотни испанцев. Как мы найдем убийцу? По-моему, проще отыскать иголку в стоге сена.

– Не совсем, дружище. У меня из головы не шел орден преступника. Зачем он носил его? И почему надел, даже собираясь на убийство? Мне подумалось, что он, возможно, был на службе и незаметно отлучился, чтобы совершить преступление. Представьте, какое прекрасное он подготовил себе алиби на тот случай, если полиция вдруг все-таки выйдет на него и решит допросить. Рассуждая подобным образом, я вдруг вспомнил, что все убийства произошли в районе Мейфэр, где располагаются несколько иностранных посольств – включая и посольство Испании!

– Ну конечно же! – воскликнул я. – Теперь все встало на свои места. Если убийца – дипломат, вполне понятно, почему Скотленд-Ярду велели умерить пыл. Арест преступника может вызвать международный скандал с непредсказуемыми последствиями.

– Именно так рассуждал и я, Уотсон. Кстати, если помните, мисс Райт сказала, что не видела экипажа рядом с домом жертвы. Значит, убийца пришел пешком, а это также свидетельствует о том, что он находился где-то рядом. – Немного подумав, Холмс добавил: – Если преступник – дипломат, значит, его невозможно арестовать.

– Не может быть, – в ошеломлении промолвил я. – Даже за тройное убийство?!

– Увы, Уотсон, – горестно развел руками Холмс. – У него дипломатический иммунитет.

– Да как такое возможно?

– Принцип дипломатического иммунитета известен с древних времен. Он защищал посланников, курсировавших в ходе войн между сражавшимися армиями. Греки и римляне также предоставляли дипломатический иммунитет иноземным эмиссарам, так как считали, что те находятся под покровительством Богов. Принцип дипломатического иммунитета не утратил важности и в наши дни. Он позволяет дипломатам, не опасаясь преследований, работать в окружении, которое подчас бывает враждебным. Все это означает, что в тех редких случаях, когда дипломат преступает закон, он может прикрыться дипломатическим иммунитетом. В такой ситуации его можно только депортировать. Не более.

– Может, я и не прав, но, с моей точки зрения, это жуткая несправедливость, – покачал я головой.

– Что поделать, старина, так устроен мир.

– И какое отношение имеет ко всему этому Майкрофт? – поинтересовался я, немного помолчав.

– Я попросил его достать приглашения на званый вечер в посольстве, – ответил Холмс. – Нисколько не сомневаюсь, что он выполнит мою просьбу. Впрочем, этим его помощь не ограничилась. – Холмс достал из портмоне сложенный листок бумаги и положил его на стол. – Это список всех работников испанского посольства. У меня в Лондоне не так уж и много знакомых, способных с такой скоростью добыть подобные сведения. У моего братца весьма впечатляющие связи во властных коридорах.