Челюсти пираньи - Владимир Гурвич

Разве только Яблокову, но вы же понимаете: это особый случай.

— Это-то я понимаю, я другого понять не могу: зачем постоянно идти на обострение? Может быть, вы ей объясните, что нам нет смысла ссориться. Она вам доверяет.

— Почему вы так думаете?

Гарцев с каким-то непонятным выражением посмотрел на меня.

— Потому что не слепой, — ответил он.

Я пожал плечами.

— Мое мнение по этому поводу не совсем совпадает с вашим.

Гарцев махнул рукой. В данный момент его явно волновала другая тема.

— Вы знаете, что вы завтра летите во Францию?

— Нет, она мне еще не говорила. Правда несколько дней назад она попросила мой иностранный паспорт.

— Я вам говорю. Я пытался ее отговорить, убеждал, что есть другие пути узнать, кто стоит за фирмой «Сосьете рюс», но она ни в какую. Это может плохо кончится.

— А вам бы этого не хотелось?

— Знаете, Александр Александрович, уж не знаю почему, но у вас обо мне сложилось превратное представление. А ведь я два раза давал шанс его исправить. Мы могли бы стать союзниками.

— Вы напрасно думаете, что я уж совсем не использовал данный вами шанс. Но не все зависит от меня.

— Что ж, очень жаль. Однажды мы все можем пожалеть, что не сумели договориться. Счастливо вам съездить.

— А кого она оставляет вместо себя?

— Кого, кого, — насмешливо скривился Гарцев, — конечно же Яблокова. вы же сами сказали: это случай особый.

Да простится мне за то, что я опущу описание Парижа. Столько гораздо более великолепных перьев до меня оставили, и я не сомневаюсь еще оставят описания этого великого города. Тем более, что хотя, те, кто принимал нас в соответствии с неписанным, но свято соблюдаемым протоколом, устроили нам экскурсии, посещение всемирно известных очагов культуры и увеселительных заведений, все же главным занятием для нас было то дело, ради которого мы и переместились сюда. Вернее, делом занимались в основном Орехов и Ланина, я же в значительной степени был предоставлен самому себе. Пока шли переговоры я мог спокойно разъезжать, гулять по парижским улицам и бульварам, посещать музеи, любоваться картинами. Однако эта идиллия продолжалось недолго, однажды, когда я гулял по самой знаменитой парижской артерии, — Елисейским Полям, я вдруг почувствовал спиной на себе чей-то взгляд. Не спеша, делая вид, что рассматриваю дома, я обернулся. Мимо меня несся людской поток, и тех глаз, что выделяли меня в нем, я не сумел обнаружить. Но ощущение слежки теперь не покидало меня даже тогда, когда я был уверен, что ее за мной нет.

Мы жили в довольно скромной гостинице неподалеку от вокзала Сан-Лазар. Номера были тихие, удобные, но тесные. Ланина сама выбрала относительно дешевый отель, так как провозгласила кампанию за всемерную экономию средств в концерне. Наши комнаты располагались так: на втором этаже жил Орехов, на третьем — по соседству Ланина и я.

Это было на четвертый день нашего пребывания в Париже. Я вошел в свой номер и по привычке стал проверять оставленные в нем метки. И сразу же убедился, что пока я отсутствовал, кто-то побывал у меня в гостях. Я не боялся, что могло что-то пропасть: денег в номере я не хранил, а все секретные бумаги находились в сейфе одного из парижских банков. Но это посещение подтверждало, что наше пребывание здесь вызывает чей-то усиленный интерес.

Я не без некоторого колебания постучался к Ланиной. Последние два дня переговоры шли крайне напряженно и сильно ее выматывали, так как стороны никак не могли прийти к согласию. Я видел, что эта неудача серьезно влияет на ее настроение, Ланина была хмурой и, возвратясь поздно вечером в номер, закрывалась в нем до утра. И мне ничего не оставалось делать, как спуститься в расположенный неподалеку бар и, заказав бокал легкого французского вина, наблюдать за тем, как проводят свой досуг парижане.

Но сегодня имелись особые обстоятельства для того, чтобы потревожить ее покой. Ланина была в халате, она явно намеревалась лечь спать. И мое появление восприняла без большого восторга. Я рассказал ей о сделанных мною открытиях.

По нашей договоренности такие метки оставляла каждое утро в номере и она.

— Я проверяла, у меня все метки на месте, — сказала она.

— Значит, они почему-то оказали честь своим посещением только мне. Но не исключено, что к вам они могут прийти завтра.

— Но как они могут проникать в номер! — вдруг возмутилась она. — Я немедленно пожалуюсь хозяину гостиницы. Либо пусть ищет того, кто их пустил, либо мы переезжаем в другое пристанище.

— Там может все повториться. Да и не это сейчас важное.

— Что же по вашему мнению? — хмуро спросила Ланина.

— «Сосьете рюсс».

— Я не понимаю, почему вы до сих пор не занялись этими негодяями. Это во многом из-за них уже трое суток мы не можем сдвинуться с места в наших переговорах с французами. Если я соглашусь на их условия и их цены, то нашей прибыли от сделки хватит лишь на то, чтобы вернуться обратно домой. Сегодня они намекнули мне, что те продолжают сбивать цены. А вы ничего не делаете, дабы выяснить, кто за всем этим стоит. — Глаза Ланиной ярко сверкнули, словно молнии во время грозы.

— Это не совсем так, — возразил я, — кое что я за эти дни сделал.

— Что же именно, позвольте узнать?

— Я побывал у дома, где расположено это общество. Обычное здание, где арендуются офисы.

— И это все, что вы сделали за столько время?! Что же вы больше ничего не предприняли? — В голосе Ланиной прозвучало возмущение.

— Я хотел посоветоваться с вами, но вам было некогда.

— Да, боюсь, мы уедем ни с чем. — Теперь в ее голосе послышалась растерянность, и она уже по иному взглянула на меня.

— Так плохо?

Она пожала плечами.

— Нам очень нужна эта сделка, больше, чем им. У них есть выбор, у нас его нет. Я вам еще не говорила, но бурная деятельность Барона принесла нам серьезные убытки. После того, как он исчез, я посадила несколько ревизоров в его банк. Так вот, он почти на грани краха, большие суммы переведены в самые разные места, в основном в заграничные банки на счета разных фирм. Можно не сомневаться, что они подставные. Я так понимаю, что он заключал сделки с сами собой и переводил деньги в эти компании, которые сам же или с помощью подставных лиц и организовал.

— Встречается ли там название «Сосьете рюсс»? — спросил я.

Она быстро взглянула на меня.

— Да, встречается.

— И большие переводы?

— Нет, как ни странно очень маленькие. Но мои аудиторы считают, что это ничего не значит, деньги могли переводиться через цепочку банков. Так гораздо удобней, следы денег теряются. Есть косвенные свидетельства, что Барон активно использовал этот прием.