Лёгкое пёрышко. Как падающий снег - Мара Вульф

Джейд с другими девушками взяла меня в плен, едва я оказалась за кулисами. Мне уложили волосы, накрасили и, наконец, втиснули в корсаж. Затем я надела платье, и Джейд подвела меня к зеркалу.

Та, кого я увидела, не могла быть мной. Платье село, как перчатка. Оно было очень простое и создавало именно тот образ, в котором я представляла себе Изольду. Это была кремовая мечта безо всяких излишеств, которая струилась по моему телу. Никогда раньше у меня не было такой узкой талии. Надеюсь, это произведет свой эффект. Мои светлые волосы ниспадали на плечи, а кожа имела жемчужный оттенок. Не представляю, как эльфам это удалось. Они меня накрасили, но так, что это было практически незаметно. Я впервые захотела, чтобы Кассиан смог меня увидеть.

Он подошел ко мне, и только сейчас я заметила, что все остальные исчезли, и мы остались одни.

– Может быть, в этот раз ты мне позволишь, – Кассиан лукаво улыбнулся.

– Ты имеешь в виду… – я прокашлялась.

Он стоял лишь в одном шаге от меня, так что протянул руку и коснулся моей щеки. Очень осторожно пробежался по скулам к вискам. Я закрыла глаза, отчего ощущения от его прикосновений усилились. Я почувствовала его пальцы на веках, лбу, шее и губах. Потом все закончилось.

– Именно так я тебя и представлял, – тихо сказал Кассиан. – Ты красива.

Я шагнула назад, сохраняя безопасное расстояние между нами.

– Не стоит преувеличивать.

– И в мыслях не было.

В установившуюся между нами тишину ворвался шум. Мы услышали аплодисменты и крики. Это был знак для нас. Вот только я не была уверена, что смогу двигаться, и вовсе не потому, что это был мой первый выход на сцену. Внезапно это показалось мне самой несущественной из проблем.

Кассиан взял меня за руку.

– Готова?

Это была возможность сказать: «Готова, если ты готов». Но вместо этого я крепче сжала его руку, подавила нервное хихиканье и позволила Кассиану вывести меня на сцену. Стоя на краю, я смотрела, как он играл первую сцену в замке Марка, как он сражался против Морольда. Публика была очарована. Десять минут спустя Джейд подала мне знак. Мой выход. Я заколебалась, но потом выбежала на сцену. Я опустилась на колени рядом с Тристаном, которого море вынесло на берега Ирландии.

Над зрительским залом воцарилась мертвая тишина. Мне нужно было ее сломить. Слова застряли у меня в горле. Я откашлялась, судорожно пытаясь вспомнить текст. Заикаясь произнесла несколько слов. Боже – я все испортила. Я почувствовала руку Кассиана на своей. Он легонько сжал ее, и меня охватила уверенность. Он доверился мне, и я не могла его подвести.

Я произнесла реплику еще раз – на этот раз громче, и постепенно мой голос выровнялся. А потом я перестала быть Элизой и стала Изольдой. Я взяла его за руку и приложила ухо к его груди. Позвала Брангену, и вместе мы затащили его в пещеру.

Никогда не думала, что игра на сцене действительно доставит мне такое удовольствие. Все казалось абсолютно естественным, и Кассиан вел меня. Я понятия не имела, придерживалась ли я текста, который знала наизусть. Я просто говорила то, что мне приходило в голову и что, наверное, сказала бы Изольда. Избегала я лишь одного. Всех сцен с поцелуями, которые добавила в пьесу по настоянию Грейс. Каждый раз, когда Кассиан притягивал меня к себе, я прижималась к нему, прижималась щекой к его лицу, но избегала его губ. Я не хотела его целовать. Ладно, на самом деле хотела, но хотя бы раз собиралась сделать так, чтобы мной руководила голова, а не эмоции. Я чувствовала, что он злится. Но поскольку эльфы все равно не целовались, я была уверена, что никто из зрителей ничего не заметит. Только Кассиан позволил мне это ощутить. Он хотел заставить меня потерять самообладание. Он прикасался ко мне, притягивал к себе и с неохотой отпускал гораздо чаще, чем предусматривал сценарий. Его бесплодные попытки настолько усилили нашу игру, что то и дело раздавались громкие аплодисменты и овации. Вдвоем мы довели Джейд до белого каления.

– Вы двое можете придерживаться сценария? – ругалась она, помогая мне переодеться к свадьбе с Марком. Лицо у меня вспыхнуло от волнения.

– Я стараюсь, но твой брат. Он такой…

– Привлекательный? – она подмигнула мне в зеркало. – Зрители не могли не заметить то, что происходит между вами. Буквально искры летят. Не понимаю, как ты могла заявлять, что не умеешь играть. У тебя это врожденное.

Я смущенно опустила голову. Я была уверена, что без Кассиана абсолютно бездарна. Это была не пьеса, это была моя реальность.

– Можешь ненадолго оставить меня одну? – попросила я Джейд. Едва она вышла из маленькой комнатки, я закрыла руками пылающее лицо. Я не могла влюбиться в эльфа, тем более в Кассиана. Он принадлежал Опал, и она поможет ему занять заслуженное место. Интересно, чего он хочет добиться, провоцируя меня таким образом. Конечно, я была ему неинтересна. Он хотел подвергнуть меня испытанию.

Раздался стук в дверь, и Джейд заглянула внутрь.

– Элиза, тебе пора на сцену.

Оставшаяся часть пьесы пролетела будто на крыльях. Свадьба, тайные встречи с Тристаном, его руки на моем теле, его губы на моей шее. Предательство Мелота.

Неожиданно рядом со мной на сцене возник Квирин, он наблюдал за актерами. Мелот, сын Марка, обвинял своего отца в том, что тот никогда не любил его так, как Тристана. Тристана же он обвинял в том, что он украл у него любовь Марка, а потом предал ее.

– Это почти как у Ларимар, Рубина и Кассиана, – заметил Квирин как бы между прочим. – Она очень любила своего брата, и перенесла эту любовь не на своего единственного сына, а на Кассиана. Рубину всегда доставалась короткая соломинка, его даже можно пожалеть.

Обдумывая его слова, я едва не пропустила свой выход. Джейд притянула меня к умирающему Тристану. Он прислонился к дереву, и я знала, что он умирает. Он оставляет меня, навсегда. Слезы побежали по моим щекам, и я сама не понимала, откуда они взялись. Все казалось таким реальным, я знала, что потеряю его, и это было худшее, что я могла вообразить. Трагическая музыка, сопровождавшая сцену, добила меня, меня охватило безграничное отчаяние. Я склонилась над Кассианом, его губы так близко. Эльф слабо улыбнулся.

– Теперь ты должна меня поцеловать, – сказал он.

– Должна ли? – прошептала я сквозь слезы.

Он положил руку мне на щеку.

– Так написано в пьесе. Публика будет очень разочарована, к тому же я умираю. Единственный поцелуй – это ведь не так уж и много, правда?

– Наверное, нет,

Я смотрела в его сияющие глаза, которые видели намного больше, чем те, которые действительно смотрели на этот мир. Они полностью потемнели. Его теплое дыхание коснулось моей кожи. Я сглотнула, и сердце забилось у меня в горле.

– Тогда чего ты боишься?

– Я не боюсь. Просто это не очень разумно.

Кассиан рассмеялся так тихо, что это услышала только я. Он знал ничуть не хуже меня, что решения я принимала, руководствуясь, как правило, совсем не здравым смыслом.