Дом обезьян - Сара Груэн

А потом крутой поворот колеса фортуны: взрыв в лаборатории, террористическая тактика, абсолютное отсутствие смысла. Никем и никак не объясняемое исчезновение бонобо, цирк СМИ и паразитирующих на скандале любителей публичности. В голове у Джона сложилась цельная картина, если бы только он мог вставить флэшку в ухо и скачать весь материал прямо в компьютер. Но, увы, он был всего лишь несовершенным медиатором слов.

Джон напечатал одно предложение, потом второе. Его пальцы, казалось, сами собой набрали еще несколько. Он перечитал написанное и удалил.

Сделал небольшой перерыв, проверил пиццу на предмет спрятанных в ней бритвенных лезвий, понюхал, стер желтый жир туалетной бумагой и съел. Пицца была холодной, а тесто толстым, но она была не хуже, чем его утренний хот-дог.

Поужинав, Джон достал свой «Нексис» и обнаружил, что отчеты о поединках Байдена в пинг-понг по масштабам превосходят недавно вскрытые Департаментом юстиции меморандумы о санкционированных Бушем пытках.

В надежде повернуть историю под новым углом Джон собрал всю возможную опубликованную информацию о бонобо, а также прошерстил Интернет, тем самым похоронив свои шансы когда-нибудь устроиться в настоящую газету. Потом в очередной раз просмотрел сайт Лиги освобождения Земли и пресс-релиз Фолкса, вышедший на следующий день после выхода в эфир «Дома обезьян». Открыл записи, которые делал по пути из Канзаса, еще до того, как узнал о взрыве в лаборатории. Разведал, во что обошлись цифровые билборды. Написал еще немного, перечитал и удалил.

Через час у него по-прежнему не было ничего. Ровным счетом — ничего. Ноль.

Почему же так тяжело идет? История просачивалась в его голову с Нового года. Почему же не удается просто открыть кран и наполнить ведро?

Конечно, бессонная ночь и пережитый кошмар давали о себе знать. Перед глазами, как в замедленной съемке, то и дело разевал пасть Бугер. Естественно, выброс адреналина в таком количестве неминуемо приводит к упадку сил. Еще час назад он был уверен, что пес его сожрет.

А еще он не мог выбросить из головы, что, возможно, в этот самый момент Шон Ненавистный выводит Аманду в свет, и она пытается отбиться от его приставаний. Он попробовал дозвониться до нее, но ему сразу же предложили оставить сообщение на голосовой почте.

Было уже полдевятого, а он еще ничего не написал.

Джон достал диктофон и нажал «пуск». Он надеялся, что не улыбался во время записи, так как оказалось, что Франческа Де Росси объясняла, что если про обезьяну говорят, что она была «поймана в дикой природе», буквально это означает: «мы убили ее мать и забрали детеныша», и что все задействованные в сфере развлечений человекообразные обезьяны попадают туда в очень раннем возрасте, а это значит, что если они и не были «пойманы в дикой природе», то их отняли у матери, в то время как они должны были находиться под ее опекой.

Джон снова начал набирать текст, но голова у него раскалывалась, и на экран вылезали совсем не те слова, какие надо. К полуночи ему надо было выдать текст в восемьсот слов. В девять ноль-семь было двести пять. В десять тридцать одну он ужался до ста восьмидесяти семи. Джон перечитал написанное, выделил ключевые моменты и начал облекать их плотью. Эволюция придет позже.

Он включил композицию «Аманда» группы «Boston». Перекомпоновал свой текст, впечатал фразу, переместил ее в другой абзац, разбил на части и сложил заново. Переставляя точку в третий раз, Джон вспомнил признание Оскара Уайльда, как он все утро потратил на то, чтобы переставить точку, а день — на то, чтобы вернуть ее обратно.

Зазвонил телефон. Джон схватил трубку. Это был Тофер, и было уже двенадцать ноль семь.

— Где твой материал? — требовательно спросил Тофер.

— Как раз заканчиваю. Сейчас отошлю.

— Смотри у меня.

Тофер повесил трубку.

Джон сидел, тупо уставившись на свои четыреста двадцать два слова. Он задыхался. Никогда еще он не опаздывал со сдачей материала, а ведь это — его первое задание в «Уикли таймс».

Джон заметил, что дважды в разных абзацах повторил одну и ту же мысль. Ему понравилось, как он выразил ее и в первый, и во второй раз, но он твердо знал, что один из вариантов надо убрать. Ему хотелось вытащить себе мозги через нос крючком для вязания, это уж точно было легче, чем найти еще какие-то слова. Он позаимствовал несколько слов у Франчески Де Росси, вбросил немного статистики. Порассуждал о сексуальных привычках бонобо и абсолютном отсутствии интереса с их стороны к человеческой порнографии, сравнил эти привычки с сексуальными пристрастиями людей и тем, с каким энтузиазмом они наблюдают за сексуальной жизнью бонобо. Подчеркнул разницу между бонобо и шимпанзе, рассказал о том, как бонобо любят наряжаться и украшать обстановку вокруг себя, добавил пару слов о предстоящем слушании и о беременности одной из самок. А потом вдруг закончил статью.

Джон изумленно смотрел на готовый текст. Пересчитал слова — семьсот девяносто семь. Потом потер глаза, сходил в туалет, перечитал материал и понял, что сделал отличный материал — не какую-то проходную заметку, а то, что он с гордостью сможет представить в любом издательстве. Потом проверил орфографию, перечитал еще раз, чтобы убедиться, что не заблуждается на свой счет, пожалел, что рядом нет Аманды, так бы он проверил текст на ней, и отослал статью по почте. Двенадцать тридцать семь. Подтверждение о получении пришло почти сразу.

* * *

Джон забрался в постель и обнял подушку, потом скомкал одеяло и зажал его между ног. Ему снилась Аманда.

И только все стало хорошо, как под стену его номера подъехала грохочущая машина. И снова, как и прошлой ночью, из нее вывалились шумные женщины. Снова они процокали по бетонной лестнице наверх и нетвердыми шагами прошли в свой номер. В какой-то момент Джон услышал глухой удар, за ним последовал громкий хохот, а потом увещевания, когда упавшую поднимали с пола. А потом, как и накануне, хлопнула дверь, врубили музыку и телевизор, включили воду, одним словом, вечеринка пошла своим чередом.

Джон накрыл голову подушкой. Попробовал обмотать ее футболкой. Спустя двадцать минут он натянул джинсы и отправился наверх.

Дверь открыла рыжая. Она была густо накрашена, на ней было платье цвета вишни мараскин. Из уголка ярко-красного рта свисала сигарета. Вблизи она оказалась старше, слой косметики даже подчеркивал морщины в уголках глаз и возле рта.

Женщина недоверчиво оглядела Джона с головы до ног.

— Чего вам надо? — спросила она с сильным акцентом.

За ее спиной на кровати, свернувшись калачиком вокруг бутылки водки, лежала брюнетка. Ногти у брюнетки были длинные, на каждом — серебряная комета на фоне ночного неба.

— Не могли бы вы вести себя потише? Я пытаюсь уснуть.

Открылась дверь в ванную, и появилась еще одна женщина. На голове у нее было намотано полотенце, а больше на ней не было ничего. От нее не ускользнуло, что в дверях стоит Джон, но это ничуть ее не смутило, она прошла через всю комнату к кровати, выдернула бутылку водки из объятий брюнетки и лихо отхлебнула.