Я вернусь - Александра Миронова

– Ты не хочешь уезжать? – все так же тихо переспросила она.

– Мам, ну да-да, не хочу, что ты заладила? – нетерпеливо ответил Валера, снова делая попытку пройти мимо матери, но та неожиданно толкнула его в грудь. Валера замер, а Нина затряслась мелкой дрожью, словно в остром приступе лихорадки.

– А чего хочу я, ты не хочешь узнать? Вообще, ты когда-нибудь задумывался, как я жила после смерти папы?

– Ма, ну чего ты? – все еще не понял масштаба катастрофы Валера, но тщедушная Нина уже начала теснить к двери сына, обогнавшего ее на две головы.

– Все время ты, ты, ты! Тебе плохо! А ты хотя бы на секунду подумал, каково мне видеть, как мой единственный любимый сын катится по наклонной? Как это – ощущать полное бессилие? Не знать, придешь ты сегодня домой или нет, и где тот шприц, который заразит тебя СПИДом?

– Ма, – слабо возразил Валера, делая шаг назад.

– Ты подумал, каково это, на старости лет бросить все, к чему я привыкла? Дом, работу, друзей и уехать в никуда к старому, занудному деду! Вместо уважаемой учительницы стать бесплатной прислугой и мыть туалеты за малолетними засранцами, которых я еще три месяца тому назад учила жизни! Обо мне кто-нибудь подумал?

Не выдержав, Нина все-таки дала волю слезам. Валера стоял растерянный, совершенно не понимающий, что происходит. Ведь в последний раз мать плакала в его присутствии, когда умер отец. С тех пор больше ее слез он никогда не видел. Всегда спокойная, позитивная, немного занудная, но не рыдающая.

– Ма, какие туалеты? Ты о чем? – бестолково переспросил он.

– О том, что я подрабатывала в школе, ездила туда по утрам убирать, чтобы иметь возможность купить тебе новые вещи, чтобы ты не выглядел и не чувствовал себя нищим оборванцем! Потому что ты слишком гордый, чтобы брать деньги у Дугласа, а свои ты даже не думал начать зарабатывать! – захлебнувшись болью и слезами, выпалила Нина и тут же закрыла себе рот руками.

Господи, что она наделала? Она же пообещала себе, что Валера никогда об этом не узнает. Он не сможет уважать мать-уборщицу.

Потрясенный Валера молча опустился на кровать. Нина, отойдя к стенке, продолжала тихонько скулить и всхлипывать, не в силах успокоиться. Что она наделала?

Посидев некоторое время, Валера вдруг встал и, взяв материнскую юбку, аккуратно сложил ее в чемодан. Затем принялся за следующую вещь из стопки.

– Что ты делаешь? – утирая все еще льющиеся слезы, спросила Нина.

– Мы возвращаемся, ма. Я что-нибудь придумаю, пойду на работу. Ты больше никогда в жизни не будешь мыть туалеты, мама.

Прощание с Фрэнком далось ей сложнее всего.

На следующий день она не поехала на работу к пяти утра, провалившись без сознания в черную дыру, едва ее голова коснулась подушки в доме Ольги и Рика. Утром она с трудом сползла с кровати, и только после ударной дозы болеутоляющих ей удалось с помощью Ольги принять душ и одеться. От врача она наотрез отказалась. Вместо этого попросила Ольгу подвезти ее вместе с Валерой в школу. Сын угрюмо молчал всю дорогу и, едва машина въехала в школьный двор и остановилась, отправился на поиски Рози.

Путь к кабинету Фрэнка, который она обычно пропархивала за несколько минут, показался бесконечностью. Нина деликатно постучала, после быстрого «войдите» открыла дверь и тут же приступила к делу, избегая смотреть Фрэнку в глаза:

– Извините, что подвожу вас, но мне нужно написать заявление об увольнении. Как это сделать?

– Увольнение? – Фрэнк подскочил со стула и сделал несколько шагов по направлению к Нине, но затем остановился.

Он ждал ее с пяти утра, смотрел в окно, ближе к шести понял, что она уже не приедет, а когда увидел, что она приехала с женой Рика и Валера выбежал из машины, осознал, что случилась катастрофа.

– Да, я уезжаю, сегодня, – кивнула Нина и огляделась по сторонам в поисках листа бумаги и ручки. Хотя, может, у них и не пишут никаких заявлений.

– Как я могу уволиться? – настойчиво повторила она.

– Подожди, Нина, – Фрэнк сделал несколько шагов по направлению к ней, – что случилось? Ты же не собиралась? Ты была так рада, что Валера исправился, у него планы и у тебя – маленький бизнес, работа, английский…

– Я уезжаю, Фрэнк, – перебила его Нина, чувствуя, что еще немного, и она снова не сможет сдержаться. Она с трудом дышала, боль чувствовалась, даже несмотря на мощную дозу анальгетиков, – спасибо тебе за все, но так будет лучше. Я больше не хочу мыть туалеты. И фермы с цыплятами я просто ненавижу. И Америку тоже.

Резко развернувшись, Нина вышла из кабинета, а Фрэнк без сил рухнул на кресло и закрыл лицо руками – старый дурак, как он мог так размечтаться?

ФРЭНК

Зима в Колорадо в этом году выдалась ранней. Снег закружил уже в октябре, на следующий день после ее отъезда. Ученики были счастливы, да и большинство взрослых коллег тоже пребывали в радостно-оживленном состоянии – дух Рождества опустился на благословенную страну раньше обычного.

И только Фрэнк ничего не ощущал. Словно гигантский суккуб пробрался ночью в его тело и высосал его до дна, оставив лишь оболочку. Гулкую пустоту. Он старался как можно реже выходить на улицу, ощущая себя неким черным телом, которое не отражает свет. Ему казалось, что все это замечают.

На работу он по-прежнему приезжал к пяти, посвящая три часа самостоятельному изучению русского. А вечером засиживался дольше обычного, чтобы лично проконтролировать работу двух уборщиц, которых ему пришлось нанять на место одной Нины. Каждый раз такая проверка вызывала у него ярость – уборщицы халтурили и делали работу на «отвали». Одна из них в конце концов ушла, как она заявила, «из-за твоих придирок, грязный белый расист». Фрэнк пообещал подать на нее в суд за оскорбления, но не стал этого делать.

И вот Рождество. Наверное, надо как-то его отметить. Поставить елку, купить еду. Последние десять лет Фрэнк питался в основном полуфабрикатами или в школьной столовой, но в этом году ему отчаянно захотелось теплого домашнего обеда и выпечки. Рискнет сделать все сам, хотя обычно готовка вызывала у него фантомную боль и ощущение собственной беспомощности.

В предпраздничной суете магазины Рика светились словно гигантские подарки, заманивая посетителей яркими цветами и невероятными скидками. «До 99 %», как обещал один из слоганов. Фрэнк понимал, что это обман, но исполнился решимости купить себе хоть что-то, что сможет его порадовать и вызвать в душе намек на эмоции.

Отряхнув пушистый, словно вата, снег со старого пальто и потопав ногами у входа, Фрэнк нырнул в магазин и словно очутился внутри музыкальной шкатулки. Громкие звуки, все блестит и переливается. Немного подумав, он направился к мясному прилавку – может, запечет вырезку? Когда-то ему неплохо удавалось мясо. Он остановился перед прозрачной витриной и погрузился в изучение ассортимента.

– Что, хреновое Рождество без любовницы, или ты уже другую нашел?