Истинная для демона, или Коснись моих воспоминаний - Наталья Ринатовна Мамлеева

жутко это ни звучало, но тот, кто связан с чёрной магией, не может править целым королевством.

– Перстень мужской и слишком увесистый для тебя, – заметил Роффе, скосив взгляд на мои руки. – Полагаю, даритель тот же, что и владелец эскала, и пленитель Фредерика Миарота?

Я бы могла солгать, но зачем? Это имя – гарантия моей защиты, гарантия того, что Роффе не отнимет у меня артефакт.

– Ас-алердин Рагная, – призналась и протянула руку вперёд. – Посмеешь забрать?

Глаза короля недовольно блеснули, но он не решился отнять артефакт.

Мы сели в карету. Она тронулась резко, ведь мы спешили покинуть поместье. За нами следом ехали ещё два экипажа, в одном из которых перевозили брата, а в другом – немногочисленных слуг. Это были не почтовые кареты, каковыми они выглядели снаружи, а передвижные тюремные камеры, на которые накладывались сильные заклинания.

– Так где же Ямин Сереброкрылый? Отправился за судьями, оставив тебя одну, без защиты? Почему он так сделал? И где Тамим Сапфирокрылый? Его я тоже не видел сегодня во дворце.

– Слишком много вопросов, а у меня нет на них ответов. – Я отвернулась к окну.

Точнее есть, но не для него. Надеялась, что хотя бы перстень расскажет мне о состоянии своего хозяина, но он молчал, и я всё сильнее тревожилась за Ямина. И за Тамима, разумеется.

– Больше ничего не хочешь сказать мне? – кипя от гнева, спросил Роффе.

– Я не хочу выходить за тебя замуж, – внезапно искренне призналась и подняла взгляд на кузена. – Ты мой родственник. Я никогда не смогу почувствовать к тебе тягу.

– Я и не рассчитывал на какие-то чувства от тебя. Но я питал надежду, что ты будешь разумной женой и верной соратницей.

– Я хотела ею быть. Но Рик – мой брат, хотя новость о том, что он жив, была для меня столь же неожиданной, как и для тебя, мой король.

– Я действительно хочу быть хорошим правителем, Грета. Не считай меня злодеем лишь потому, что я собираюсь укрепить свою власть путём заключения нашего с тобой брака.

– Понимаю, – кивнула я. – Расскажи, как будет выглядеть наш союз? Будет ли храниться в этом браке верность?

– Разумеется, я потребую от тебя верности. – Роффе, прищурившись, взглянул на мою руку. – Никаких мужчин рядом с тобой быть не может. Например, тех, кто оставляет тебе подобные подарки. После свадьбы его на тебе быть не должно.

– Как и Джули при тебе, я полагаю?

Его величество расплылся в широкой ухмылке, мол, неужели ты столь наивна? Ах да, как же я могла забыть про нравы Абикарда! Хотя мой отец хранил верность матери, но это, скорее, было исключением из правил. А в Домисе, как и в других алердах демонов, принято вверять себя в руки супруга и доверять друг другу, а уж чтобы привести кого-то в супружескую постель – о таком не могло быть и речи.

– Лучше она, чем какая-нибудь другая, не так ли? Она всё-таки твоя подруга.

И от этого ещё противнее.

– Нас ждёт брак на троих?

Роффе не ответил и отвернулся к окну. Я заметила, что мы вообще часто отворачивались друг от друга, словно смотреть дольше нескольких секунд было невыносимо тяжело. Как же будет выглядеть наш брак с такими установками? Что ж, этот вопрос мы прояснили, остался ещё один, не менее важный.

– Что произошло с Хоканом на самом деле? Теперь, когда наши карты на столе, ты можешь рассказать и об этом. Моя рука пуста, и я не смогу использовать ни один козырь против тебя.

Вопрос был внезапным. Ещё недавно мы разговаривали об одном моём брате и вот уже перескочили на другого. Но Роффе, к моему удивлению, не стал закрываться и поделился:

– Тебя беспокоят слухи, которые ходят о его смерти? Что ж, я начну с самого начала. Хокан был мальчишкой, влекомым лишь жаждой мести. Я и мой отец пользовались уважением у определённых влиятельных людей, но всё-таки нам не хватало поддержки низших слоёв населения, к которым имел доступ Хокан, они бы пошли за ним. Когда я согласился помочь ему, Хокан обещал уступить мне трон, когда Торнберт, на тот момент объявивший себя королём, будет смещён, – твоему брату нужна была только месть. Мы готовили восстание, но Ларские, приближенные к королю Торнберту, устали быть лишь тенями за его спиной и отравили его. Этим они только помогли нам. В ту ночь, когда мы вступили на площадь и захватили дворец, Хокана ранили, но прогнозы на выздоравливание были оптимистичными. И если бы он не отказался от исполнения клятвы и не приказал готовить всё к коронации… К его коронации, Грета. Хокан сам себя сгубил.

Что-то такое я и ожидала услышать. Всё из-за этой проклятой власти! Как же я её ненавижу! Но она – сама моя суть, она кровь, текущая в моих жилах.

– Я отличаюсь от моих братьев.

– Хочется верить.

– Один вопрос не даёт мне покоя… Когда я прибыла в Абикард, это ведь ты устроил нападение на меня? Это ведь были не мятежники?

Роффе помолчал, но потом кивнул.

– Если мы друг с другом искренни до конца, то сознаюсь и в этом. Тебе не угрожала реальная опасность. Я хотел лишь инсценировать нападение, чтобы ты доверилась мне, чтобы поняла напряжённость обстановки в Абикарде и помогла. Я хотел видеть в тебе соратницу, чтобы ты пошла под венец со мной по собственной воле, чтобы мы вместе привели наше королевство к миру и благосостоянию. Но уговаривать тебя и рассказывать обо всём было бы слишком долго, а у нас нет времени. И я остановился на действенном и быстром способе показать тебе реальное положение дел.

– И подтолкнуть к выбору правильной стороны. Мол, меня здесь не ждут, а рядом с тобой я смогу получить защиту, – закончила я его мысль.

В карете воцарилось молчание, и только после долгой паузы Роффе заявил:

– Завтра ты пойдёшь со мной под венец, а я постараюсь сделать всё возможное, чтобы спасти твоего брата, если за ним явятся инквизиторы. Амнезия подойдёт?

Я прикрыла глаза, пытаясь удержать слёзы. Подумаешь, что он ничего не будет помнить! Зато жив останется. Тем более амнезия у него уже была. Он просто начнёт жизнь заново. Но как же его жена и сын? И знает ли о них Роффе? Нельзя говорить. Иначе я боюсь представить, что он может сделать с малышом.

– Спасибо, – хрипло отозвалась я и вновь отвернулась к окну.

Роффе молчал почти час. За окном уже показалась крепостная стена Брошвиля, когда он