Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева

завернуть их во что-то.

– Братан, есть у тебя пакет или что-то в этом роде?

Водитель смотрит на меня, на деньги и молча достает из двери газету. Заворачиваю купюры.

– Приехали!

Рассчитываюсь с водителем и сломя голову бегу к памятнику. Наплевав на позирующих молодоженов возле бронзового Петра, падаю на колени и зарываю пачку денег в ворохе гвоздик и роз. Один из шипов впивается в палец до крови. Диковато озираюсь. Успел.

– Молодой человек! Можете убраться из кадра? – Не иначе как мамаша какой-то невесты или жениха нависает надо мной.

– Да, простите, – поднимаюсь и, отряхнув колени, бегу к Дворцовому мосту. Красная «девятка» с черным крылом разворачивается около медных сторожевых львов и тормозит. Я вспоминаю, где слышал голос Маринкиного похитителя. Рыжий! Из машины вываливают трое и с интересом разглядывают прохожих. Сплевывают. Закуривают. Галдят. Взглядом безошибочно выцепляют меня. Уже не бегу. Берегу силы. Трое на одного – нормальный расклад. Свадьба без драки – не свадьба.

– Здоро́во, мужики! – краем глаза замечаю Марину в машине. Сидит, зареванная девочка моя. И с ней еще один браток.

– Мужики на заводе пашут! – Рыжий выходит вперед и удивленно тянет: – Это ты?

– А ты кого ожидал здесь увидеть? Медный всадник на постаменте остался, – мне даже на руку его замешательство.

– Молодец, хорошо бегаешь. Тридцак в легкую собрал.

– Так, может, краями и разойдемся? – вспоминаю, как на вокзале Цыган с кидалой разговаривал. – Разойдемся. Только поучим тебя напоследок.

– Толпой или один на один? – спиной пячусь к гранитному парапету, чтобы обойти меня не смогли. Коренастый бугай выходит вперед и выплевывает жвачку:

– Пялить тебя сейчас буду. Молись!

– Ну, я прямо уже обделался от страха, – ставлю шампанское на асфальт и снимаю пиджак, который раз за этот день.

Бугай бросается на меня, я пробиваю ему по печени, и он падает на колени.

– Следующий…

Заваруха длится недолго.

– Гады, ненавижу! – Маринка выскакивает из машины, прихватив монтировку.

Она несется ко мне, по пути отвешивая по спине одному из уцелевших парней. Встаем с ней плечом к плечу. Твою ж дивизию! Центр города, и ни одного мента. Хоть бы кто ноль-два набрал. Впрочем, уже не надо.

– Встретимся еще, – сплевывает Рыжий, поднимаясь с земли.

– Милости просим! – Утираю кровь, сочащуюся из рассеченной брови.

Цыган

– Здоро́во, Рыжий, с чем пожаловал? Где Маринка моя? – Тушу сигарету о край массивной хрустальной пепельницы. – Матерь Божья! Это ж кто тебя так уделал?

– Держи тридцатку и еще штрафную десятку сверху. – Рыжий кладет деньги на стол. – Больно шустрая Марина твоя оказалась.

Беру верхнюю купюру и рассматриваю написанный на ней номер телефона.

– Рыжий, а ты знаешь что-нибудь про круговорот бабла в природе?

– Неа. Бабло не пахнет. Думаю, это все, что надо знать о нем.

Вера Плауде

Цена обмана

В подъезде царил утренний полумрак, за окном птицы уже начинали подавать голоса, предвещая жаркий день.

Давид Ионович, тяжело дыша, с трудом открыл входную дверь, из последних сил ввалился в темную прихожую. Состояние ухудшалось стремительно. Появился озноб, голова болела невыносимо, сердце выпрыгивало из груди. Мужчина оперся на подзеркальный столик, приложил руку к груди.

– Доченька… Стас, – жалобно позвал он.

В конце коридора появилась высокая девушка в белой ночной сорочке.

– Папа? – сонно сказала она. – Ты так рано. Что случилось? – выкрикнула она, разглядев наконец спросонья сгорбленную фигуру отца. – Стас! – позвала она в сторону спальни. – Сюда! Папе плохо!

Она бросилась к отцу, помогая ему сесть на стул, и дрожащими пальцами расстегнула воротник его рубашки.

– Ничего, ничего, – бормотал Давид Ионович. – Это давление. Нужно таблетки.

– Какие таблетки? – в слезах выкрикнула девушка, метнулась в ванную и раскрыла шкафчик с аптечкой.

– Нитроглицерин дай, – услышала она голос мужа. – И тонометр неси, в темпе давай. Давление нужно измерить.

– Давид Ионович, как вы? – Стас подошел к свекру и внимательно посмотрел на него. Повернулся к телефону и набрал 03.

– Алло, скорая? Мужчине плохо, шестьдесят пять лет, да. Одышка, боль в сердце, что еще? Озноб. Дали нитроглицерин. Давление? Сейчас меряем. Адрес Ленинский проспект…

Марина подбежала к отцу и засунула ему в рот крошечную прозрачную таблетку.

– Под язык! – скомандовала она и начала натягивать на руку манжет тонометра.

– Стас, доченька, магазин ограбили… бандиты в масках, всё вынесли, а сам ларек подожгли, – пробормотал, задыхаясь Давид Ионович.

– Били? – повернулся к нему Стас.

– Целый я, переволновался сильно… вот и давление прихватило. – Отец глубоко вздохнул и снова положил руку на сердце.

– Ну папа! Успокойся, ну пожалуйста, – сказала со слезами в голосе Марина, продолжая надувать манжет.

Послышался звук спускаемого воздуха.

– Хрен с ним, с магазином! – рявкнул Стас. – Давление какое?

Давид Ионович всхлипнул.

– Высокое, очень! – сказала Марина. Где-то двести на сто пятьдесят.

– Что значит где-то… – прошипел Стас.

Он отодвинул Марину, воткнул в уши стетоскоп, присел перед Давидом Ионовичем и снова начал надувать манжет тонометра.

* * *

Бригада скорой приехала на удивление быстро. Жилистый усталый врач с впалыми небритыми щеками в бело-сером халате и совсем юная медсестра с большими испуганными глазами. Врач и Стас перенесли мужчину на диван в гостиную. Врач быстрым движением хрустнул ампулами и сделал пару уколов. Медсестричка еще раз измерила давление.

Марина сидела на корточках возле отца и то хватала его за руку, то пыталась погладить по волосам.

– У него гипертонический криз, нужно наблюдение, на месте решат, нужно ли в реанимацию, – сказал врач Стасу. – Мы доставим его в приемное отделение, там решат. Иди в машину, зови Иваныча с носилками, – повернулся он к медсестре.

Та кивнула и вышла.

– Папочка! – заплакала Марина.

– Марина, все будет хорошо, – еле слышно отозвался Давид Ионович.

– Я еду с ним! – Марина вскочила, выбежала из комнаты и вернулась с джинсами в руках.

– Может вам успокоительного дать, девушка? – повернулся к ней врач.

Она отрицательно замотала головой.

– Марина, успокойся, – приобнял ее Стас. – Я сам поеду и все устрою, оставайся дома, тебе еще в институт сегодня ехать.

Гремя носилками, в комнату ввалился мужчина в грязном синем халате. Резко запахло табаком.

– Куды покласть? – спросил он у врача.

– Вот так, Иваныч, ставь. Нет. Разверни, – командовал тот.

Врач и Иваныч ловко переложили отца на носилки.

– Отойди, дочь, не путайся под ногами, – прикрикнул на Марину Иваныч.

Он поплевал себе на ладони и ухватился за ручки носилок.

– Дайте я. – Стас вежливо отстранил усталого врача и ухватил носилки с другой стороны. – Давай, Иваныч, вперед, – скомандовал он водителю скорой.

Врач пожал плечами, достал из нагрудного кармана сигарету без фильтра.

– Аккуратней – углы, – сказал он.

Марина, всхлипывая и икая, смотрела,