Никакой магии - Андрей Уланов

…пока я не провалилась в спасительную темноту, где не было уже ничего.

* * *

…кроме запахов. Очень странный букет, сочетание несочетаемого: влажный песок, окалина, горелое дерево, пороховой дым, рыба, корица, жевательный табак, вакса — и незнакомый мне, но сильный и красивый «цитрусовый» аромат с нотами вербены и лимона.

— Интересная вещица, — произнес кто-то прямо над моей головой. По-аранийски произнес, но с каким-то странным акцентом. Чуть растянутые гласные, «щ» разбита на несколько звуков… полуэльф?! — Не доводилось прежде встречать, а, Хомяк?

— Не-а. — У этого акцент если и был, то полностью растворялся в табачном сипе. — А чо за деревяшка? Пистоль эльфий?

Рядом стоял еще кто-то третий, размеренно и тяжело дышавший. Приоткрыв глаза, я увидела много радужных пятен. Очень медленно и нехотя они отступили прочь, и я разглядела перед своим носом носки сапог сорок седьмого размера. Судя по вони, на них ушло не меньше жестянки ваксы. А еще — в них совсем недавно ходили по луже крови.

— И вовсе не пистоль, — с легким презрением поправил Хомяка полукровка. — А карманный самострел. Заметь, никакой презренной стали, только исконно эльфийские материалы: дуб, витая лоза вместо пружин и полые шипы «оруанского кактуса». Синие, надо полагать, усыпляющие или просто парализующие, а красные…

— Ты че! Ты че в меня тычешь этой дрянью?! — Хомяк залязгал ботинками по настилу и чем-то щелкнул. — А ну, спрячь деревяшку!

— Дурак! — с еще большим презрением бросил полуэльф. — Если бы я захотел, без всяких пружин вогнал бы шип в твою жирную рожу.

— Ты эта… шутки у тебя…

— Я не шучу.

В следующий миг кто-то взялся за ворот моего плаща и, словно нашкодившего котенка, поднял в воздух. Теперь я смогла увидеть собеседников: человека с круглым лицом и отвислыми, в крупных оспинах щеками — и полуэльфа. В черно-белом фрачном костюме, с аккуратными усиками, блестевшей от бриолина прической, он выглядел так, словно его мгновение назад выдернули с великосветского раута.

— А ниче так мордашка, — обладатель сиплого голоса цепко ухватил меня за подбородок. — Слышь, Кэл, а давай… а-а-а!

Откусить палец напрочь не удалось, но вгрызлась я качественно — рот почти сразу же заполнился теплой солоноватой жидкостью. С плевком получилось хуже — я метила в глаз, но сказалось отсутствие практики. Подвывая, Хомяк замахнулся правой, явно собираясь вышибить из меня наглость вместе с мозгами рукояткой револьвера — и взвыл еще громче, когда полуэльф перехватил его кулак на полпути. Прием, отточенный во всех смыслах — от исполнения до вонзившихся в нервный узел ногтей, — заставил человека выронить оружие и упасть на колени.

— Да ты че?! Эта сука меня…

— Еще раз коснешься ее пальцем, я его сам отрежу, — скучающе-равнодушным тоном пообещал Кэл. — А потом скормлю тебе же. Если очень хорошо попросишь, разрешу сначала поджарить. Уяснил, че?

Гневный запал Хомяка давно пропал, сменившись откровенным испугом. Наверняка даже полуэльф мог чувствовать запах его страха — и наслаждался им, продолжая выкручивать запястье подельника.

— Да понял я, понял… отпусти, больно…

Кэл помедлил еще пару секунд, усиливая нажим — и наконец с видимой неохотой выпустил добычу из рук. Хомяк шумно выдохнул и выставил руки перед собой, явно пытаясь понять, какая из конечностей пострадала больше.

— Между прочим, — полуэльф достал из кармана белоснежно-чистый платок и начал протирать «оскверненную» руку, — отсечение пальца в твоем случае можно счесть дружеской услугой. Когда он распухнет и почернеет, резать придется уже по локоть. И то — с неоднозначным результатом.

— Эта чего? — Хомяк с ужасом уставился на пострадавший палец. Тот уже успел изрядно вырасти в размерах, а кровавые потеки в полутьме для человеческого взгляда должны были выглядеть почти черными. — Правда, штоле, что у них зубы ядовитые? А, Кэл?!

Я с трудом удержалась от ядовитого замечания, что подобное невозможно с точки зрения элементарной биологии.

— Болван! — сквозь зубы выдохнул полуэльф и кинул платок на землю перед Хомяком. — На, перевяжись.

— Кэл, посмотри! Это просто чудо!

На окрик повернулись все, включая меня — потому что ушам я не поверила. В самом деле, откуда бы на поле боя мог взяться ребенок? И ладно бы мальчишка, эти постоянно норовят пролезть во всякие неподходящие места, но…

…девочка. В короткой плиссированной юбчонке, модном жилете с кожаными вставками и белой кружевной рубашке. На измазанном сажей личике сияла радостная улыбка, голубые глаза — из тех, что принято именовать наивно-чистыми — широко распахнуты. Люди, наверное, могли бы назвать ее красивой — если отмыть пятна сажи… отобрать длинный кривой орочий кинжал с темными потеками на клинке… и голову.

— Только взгляни, какой ровный срез получился. Заточка просто изумительна, позвонки разрубило почти без усилия.

Четверть часа назад этот егерь сидел в паре футов от меня. Он почти все время молчал и даже когда пришел черед представляться, неразборчиво пробубнил в усы «сржтмкбрд». По усам я и узнала его — потому что слипшаяся от крови борода выглядела совсем иной.

— Мари, — тон полуэльфа изменился, теперь рядом стоял строгий отец, отчитывающий непослушную дочь… нет, поправилась я, строгий хозяин, выговаривающий собаке, которая притащила в застеленную кровать дохлую крысу. — Верни это на место.

Радостная улыбка увяла, сменившись виноватой обидой. Девочка молча развернулась и побрела назад, оставляя за собой цепочку темно-багровых капель и отпечатки маленьких босых ног.

— Ужасное дитя, — вздохнул полуэльф. — Надеюсь, вэнда, — он мастерски «сыграл» интонацией, перейдя на доверительный, почти интимно-личный тон и оставив на грани явственно улавливаемое возбуждение, — вы не доставите мне подобных проблем?

— Удовольствия вам я точно не доставлю! — пообещала я.

Кэл не удостоил меня ответом — если не считать за таковой небрежный взмах руки в сторону печи. Меня уронили вниз и уточнили, куда следует шагать, «легким» пинком в спину, от которого я едва не распласталась на полу, рядом с выжженным пятном. От пятна разило уже знакомым кисловато-химическим запахом. А еще чуть поодаль, в тени у станка, лежал мертвый егерь. И еще одно тело… опрокинутый деревянный стол, густо издырявленный пулями, рядом в беспорядке разбросаны инструменты… опять пятно окалины — кусочки мозаики, понемногу складывающиеся в картину. Не боя — бойни, на которой ослепленных и оглушенных солдат безжалостно расстреливали затаившиеся на помостах охотники. В живых не осталось никого… почти.

— Стой здесь!

Лейтенанта Хауста, как и меня, не стали связывать. Лицо представляло собой один сплошной кровоподтек, волосы справа от макушки слиплись от крови, левую руку он держал чуть на отлете, странно вывернув. Капрал Малреннон, сидевший рядом с ним, напротив, казался почти прежним — только вот руки, которые он прижимал к животу, были вымазаны в крови. Еще один егерь лежал чуть дальше, на краю большой воронки в песке, ноги стянуты ремнем, а на пропитавшейся темным куртке виднелось целых три дыры. Каждое движение раненых бдительно сторожили пятеро, с револьверами наготове, а еще два бунтовщика с непривычного вида карабинами стояли напротив, на другой стороне ямы. Бунтовщика… очередной тычок в плечо сбил с мысли, но я все же успела поймать ее за ускользающий хвост.