Темная алхимия - Сара Лаветт

— У последнего поколения токсинов короткий период распада. При вдыхании, приеме внутрь он остается в организме человека, но при этом не задерживается в воздухе. Вот в чем прелесть этого особого биологического вещества. Он действует избирательно, поражает быстро и наносит ущерб только непосредственно отравленным. Кроме того, он хорошо хранится. — Палмер замерла перед окном. Она смотрела в темноту сквозь свое отражение. Слышался лишь шум ветра и шелест листьев.

Наконец, словно услышав вопрос, она резко обернулась:

— Вы правда считаете, что в моем мире есть четкая грань между нравственным и безнравственным? Эти правила тут не действуют. Мой мир аморален. Это наука, поиск Святого Грааля, — химического, ядерного, биологического, — во всех его формах, уродливых и прекрасных. Моя работа спасает жизни.

— Кристин, — предостерег Свитхарт, — достаточно.

Но Сильвия уже поднялась с кресла.

— Вы рассуждаете о спасении, но вы пытались убить меня, вы сами сказали мне об этом. — Она повернулась к Свитхарту: — И ты это слышал. Когда мы выходили из парка, она сказала, что отравила меня, а ты сделал вид, будто ничего не слышишь.

— О чем ты? — Свитхарт испуганно взглянул на Сильвию. — Кристин никогда не признавалась, что отравила тебя. Ни здесь, ни в парке. Что ты такое говоришь?

— Я слышала, и ты должен был слышать. Ты снова лжешь.

— Послушайте меня, доктор Стрэйндж, — мягко сказала Палмер. — Галлюцинации, видения — вполне типичные симптомы при таком отравлении.

— Но я слышала, как вы сказали.

— Сильвия, тебе показалось, — Свитхарт направился к ней.

— Отойди от меня, — прошептала Сильвия. Они говорили правду. Она добрела до стеклянной двери, вышла на террасу, вцепилась руками в перила.

Соскользнула в иную реальность, открывшуюся ей после отравления.

Подняла лицо к небу.

Блестящие от дождя сосны. Жалобные крики горлиц.

Шорох стеклянных дверных створок.

Она повернулась и увидела лицо Палмер, рассеченное пополам тенью. Пикассо — абстрактный глаз, нос, рот, приоткрытые губы, блеск зубов.

Чуть поодаль, за стеклом, заметила Свитхарта.

Он сделает все, о чем бы она ни попросила.

Но теперь она готова сама иметь дело с Кристин Палмер.

— Доктор Стрэйндж, лучше зайдите в дом.

— Нет.

— Вы нездоровы, — голос Палмер смягчился.

Сильвия подошла к Палмер, изучая каждую черточку ее лица, словно могла впитать знание о ней так же легко, как зрачок пропускает свет, как роговица и хрусталик воспроизводят на сетчатке безупречный образ. Как будто нервные импульсы, идущие через сетчатку в мозг, могли создать нечто большее, чем поверхностная иллюзия.

— Алкахест, — прошептала она. — То, что вы описали, оно ведь во мне, да?

Палмер сделала шаг, потом еще один, словно пыталась отойти от края пропасти.

Сильвия двинулась за ней.

— Я смогу иметь детей?

Палмер остановилась, протянула руку.

Сильвия отшатнулась, и Палмер отступила назад.

Но Сильвия вцепилась ей в запястье:

— У меня повреждена ДНК? Это передается по наследству?

Палмер пришла в себя, лед разбился, она освободилась.

Сильвия стояла на месте. Казалось, она оцепенела, но, заглянув внутрь себя, она поняла, что спокойна. Как будто она прошла через ворота и теперь стояла на другой стороне, оглядываясь на себя.

— Вы совершили ошибку, не убив меня, Кристин.

— Это не имеет значения, если вы…

Сильвия ударила Палмер. Звук пощечины, хлопок кожи о кожу, прозвучал резко и громко.

Довольно долго Палмер стояла неподвижно. Затем медленно, осторожно, коснулась рукой покрасневшей щеки.

— Ответ — да. Ваша ДНК повреждена. Да, вы передадите это по наследству.

Палмер пробежала мимо Сильвии, сбежала по деревянным ступенькам на мягкий влажный ковер из сосновых иголок. Она шла босиком по знакомой тропинке, ее халат раздувался от ветра, и вскоре она исчезла между темными деревьями.

Сильвия пошла за ней. Во тьму. Изморось снова превратилась в дождь. Ветер жалил, трещал ветвями, словно лес был темным, бушующим морем.

Она огляделась и увидела Палмер.

— Уходите, доктор Стрэйндж — Волосы Палмер потемнели от дождя, халат промок насквозь. — Одной храбрости недостаточно, чтобы справиться с этим. Посмотрите на себя. Вам чудятся голоса, признания. Это просто предупреждение. Могло быть и хуже.

Дождь обжигал кожу. Они с Палмер стояли почти вплотную друг к другу. Но Сильвия подошла еще ближе.

— Почему вы преследуете меня? Кому я мешаю?

— Я думала, вы знаете. — Палмер заговорила громче, чтобы перекрыть завывания ветра. — Я думала, это ваша работа — объяснить, что за мифическое существо эта смертоносная доктор Палмер. ФБР, Эдмонду. Я ошибалась?

— У меня есть несколько ответов, — сказала Сильвия. — Вы отравили отца и жениха. Убийства из милосердия, так вы себе это объясняли, ведь их болезнь была столь ужасна, их ждала мучительная смерть. Я верю, что они просили, возможно, умоляли о смерти. И вы исполнили их желание. — Сильвия обхватила себя руками, дрожа от холода. — Но по ночам, в темноте, вы думаете, почему убивали — из милосердия или ради удовольствия.

Палмер стояла неподвижно. Мир, казалось, кружился вокруг нее, словно она обладала собственной силой притяжения. Но Сильвия придвинулась еще ближе и прошептала ей на ухо:

— Мне плевать, почему вы стали социопатом. Нарциссизм, предательство, оскорбление, гормональные нарушения… назовем это просто смесью патологий. Но, видимо, вас потрясло осознание того, что вы властны над жизнью и смертью.

Неподалеку завопила дикая кошка. Сильвия собрала силы для последнего удара.

— И вы убедили себя, что убиваете плохих людей. Мошенников, шпионов, ворующих государственные тайны. Вот она, гениальность. Вы строили из себя хорошего психопата. Саманта Грейсон заслужила смерти, потому что была воровкой. Так же, как и доктор Томас.

— Они крали мои исследования, — внезапно прошипела Палмер. Глаза у нее сверкали, темные и опасные. — Они продавали мой токсин ради выгоды, их не заботило…

— А вас заботило?

— Да. Всегда. Хотя я никогда не обладала высокой нравственностью моего отца. — Она выглядела потерянной и маленькой.

Сильвия заметила, что Кристин вспотела, дыхание у нее участилось. Борется со страхом. Но она боялась не Свитхарта, не ФБР, она все еще оставалась неприкосновенной, недосягаемой.

Чего же она боится…

— Вы не знаете, как наладить простые человеческие отношения, и это до смерти пугает вас. Вы не способны нормально общаться — ни с друзьями, ни с любовниками, ни с родственниками, вы способны лишь убивать.