Любовь Орлова - Александр Хорт

И встали грудью деревни и села,

И поднялися большие города.

Готовься к бою, и пахарь, и воин!

Бери винтовку умелой рукой.

И кто отчизны советской достоин,

Тот за отчизну дерется, как герой.

Стрелка без устали разъезжает по проселочным дорогам. В багажном ящике ее велосипеда не только письма с фронта – теперь она возит и новые фильмы. Приехав в очередное село, Стрелка дает ребятишкам экран, который те с радостным возбуждением укрепляют на стене амбара. Сама же письмоносица тем временем налаживает проекционный аппарат, после чего показывает колхозникам новинки. Эти ее поездки и служат рамкой, объединяющей составные части программы в одно целое.

Четвертый номер «Победы за нами» продолжительностью 64 минуты состоял из трех блоков. Первый – документальный киноочерк «Британский флот», сделанный из материалов английской хроники. Затем – поставленная студией «Союздетфильм» новелла «Патриотка» с Зоей Федоровой в главной роли. Колхозная девушка-трактористка тайком пробирается в расположение фашистского десанта и выносит из-под носа у немцев бензин для советского танка. Через несколько минут получивший питание танк уничтожает фашистских варваров, которые пытались заставить жителей деревни строить посадочную площадку для их самолетов.

Сценарий «Патриотки» больше похож на хронику, чем на произведение драматургии. Впрочем, это относится и к последней новелле сборника – мосфильмовской короткометражке «Приказ выполнен»: о молодом красноармейце, сдержавшем наступление группы вражеских солдат и выигравшем таким образом время для починки испортившегося тягача, что позволило после некоторой нервотрепки доставить в часть патроны.

Между короткометражками Стрелка участвует в интермедиях, выступает как оратор с призывами к женщинам помогать фронту. Ближе к финалу ей удается сделать легкую передышку, и она задорно, прямо как до войны, пляшет на красноармейском привале. Но вот редкие минуты отдыха позади, и Стрелка со слезами на глазах провожает уходящую в бой часть…

Александров намеревался написать сценарий с участием другой орловской героини – Марион Диксон. Советский цирк, где работает бывшая американка, захвачен немцами. Партизанский отряд под командованием Ивана Петровича Мартынова освобождает артистов из плена. Очевидно, кто-то вовремя остановил режиссера от работы над подобным произведением, посоветовав замечательному комедиографу не браться не за свое дело.

К концу лета положение на фронтах оставалось тяжелым. Творческие работники отдавали в фонд обороны страны свои сбережения. Жертвовали не только деньги. Многие передавали золотые и серебряные вещи, браслеты, медальоны, серебряные портсигары, монеты старой чеканки. Орлова и Александров внесли облигации госзаймов на 9 тысяч рублей, постановочную плату за киносборник с участием Любови Петровны – 4 тысячи и досрочно оплатили подписку на заём, что обошлось в 13 тысяч рублей.

Столицу принялись бомбить дважды в день: в полдень и вечером. После объявления воздушной тревоги раздавался душераздирающий вой сирен. Москвичи спешно тянулись к станциям метро, которые на это время превращались в бомбоубежища, и там с нетерпением ждали сигналов отбоя.

В один из пасмурных осенних дней Любовь Петровна вырвалась на дачу, и там пресловутая рижская шляпка с пером сыграла с ней злую шутку. В первые дни войны ходили слухи о высадившихся под Москвой немецких парашютистах-диверсантах. Во Внукове мужское население дачного поселка организовало отряд самообороны, с наступлением темноты выходивший на дежурство. В светлое время суток отряд располагался в одном из домов на краю поселка, откуда был хороший обзор.

Однажды днем к двум дежурным отряда, одним из которых был драматург Иосиф Прут, прибежала местная девчушка и сообщила, что на участке Александрова и Орловой появился парашютист. Встревоженные мужчины схватили оружие и направились к указанному месту. Залегли на близлежащем пригорке, посмотрели в бинокль и убедились, что между деревьев действительно бродит альпийский стрелок – в плаще и шляпе, которую при стремительном полете фантазии, подстегиваемой вполне объяснимой тогда подозрительностью, можно было принять за тирольскую шляпу с пером. Напарник Прута уже собрался было стрелять в диверсанта, когда тот повернулся, и оба узнали Орлову. Недоразумение быстро разрешилось. Любовь Петровна вышла прогуляться по участку. Поскольку же она всегда одевалась аккуратно, даже когда находилась одна, то и про шляпку не забыла.

В конце сентября положение стало катастрофическим – немцы начали генеральное наступление на Москву. По пути каждые три дня они захватывали какой-нибудь крупный город – оставлены Орел, Брянск, Вязьма, Калуга. Вот уже врагами взят и Смоленск, гитлеровцы стоят возле Волоколамска…

Началась массовая эвакуация москвичей – в Нальчик, Ташкент, Чистополь, Тбилиси, Ашхабад. На восток отправлялись ведущие ученые, инженеры, врачи, артисты, писатели. Любовь Петровна очень волновалась о близких родственниках. Они казались ей совсем беспомощными. Лишь когда мать и сестра со всем семейством уехали в Уфу, актриса слегка успокоилась. Один из «орловских рысаков», Исаак Дунаевский, уже гастролировал по стране с ансамблем Центрального Дома культуры железнодорожников. А другому – поэту Лебедеву-Кумачу – не повезло. Это стало известно из объяснительной записки секретаря Президиума Союза советских писателей А. Фадеева, посланной им в середине декабря в ЦК ВКП(б) на имя И. В. Сталина, А. А. Андреева и А. С. Щербакова. Оправдываясь от обвинений в бездеятельности, Александр Александрович уверяет высших партийных руководителей, что писатели и члены их семей были отправлены из Москвы 14 и 15 октября, и добавляет: «…за исключением Лебедева-Кумача – он еще 14 октября привез на вокзал два пикапа вещей, не мог их погрузить в течение двух суток и психически помешался».[54]

«Мосфильм» переезжал в Алма-Ату. Любовь Петровна оформила эвакуационные документы на четверых: с ними ехал Дуглас, сын Александрова от первого брака, и ее постоянный аккомпаниатор Л. Н. Миронов. Они уезжали 16 октября с Казанского вокзала. Это был известный день массового исхода москвичей, когда с места стронулись даже самые упорные, не представлявшие себе жизни вне родного дома, слышать об этом не желавшие. Слишком уж близкой и ощутимой стала опасность.

Вагон с кинематографистами – единственный мягкий – был прикреплен к эшелону, увозящему в Ташкент руководство Академии наук во главе с президентом В. Л. Комаровым. Весть о том, что состав везет ведущих советских актеров и режиссеров, весь цвет нашего кино, бежала в буквальном смысле впереди паровоза. На каждой станции или полустанке посмотреть на знаменитостей собирались десятки людей, молодежь приходила к поезду даже ночью. Самая большая сенсация заключалась в том, что здесь едет сама Любовь Орлова. Хоть бы одним глазком взглянуть на живую Анюту, Марион Диксон, Стрелку! Любовь Петровна вела себя достойнейшим образом. Она не пряталась в недрах вагона, как это случалось в мирное время, когда ее атаковали слишком уж надоедливые поклонники. Понимая, что сейчас людям нужно иметь хоть какие-нибудь положительные эмоции, она охотно общалась с собравшимися на платформе. А те от щедрот своих – хоть чем-нибудь помочь народным любимцам, кумирам – дарили ей крупу, муку, соленья, варенья. Потом Любовь Петровна распределяла провиант между пассажирами вагона, стараясь в первую очередь поддержать раненного на фронте поэта И. Уткина и недавно перенесшую инсульт мать поэта В. Луговского.