Сообщники поневоле - Алёна Снатёнкова

- Сыночка, что ты такое говоришь?

- Правду, мама. Ты с детства мне это твердила. Постоянно вдалбливала, какой Фил хороший, а я фиговый. Прости, что я не такой. Не дотягиваю до нашего великого Фила. А ты…

Я?

- Даже не смотрела на меня. Дура. И я дурак. Ошибся. Не понял, на кого таращился Фил, и подцепил идиотку Смирнову. Такой план провалился. Не могла подыграть?

Честно, я не хотела.

Рука сама потянулась и влепила гаду звонкую пощечину.

- И даже не думайте на меня орать, – сказала, когда тетя-танк открыла рот. – Он сам напросился.

- Галь, - заговорила мама моего Довлатова. – Забирай сына, и уходите. Нечего ему здесь делать.

Полностью согласна с этой женщиной, которая стала поближе к моей родительнице.

Фил не сразу, но все же посмотрел на меня.

- Марусь, прости, охрана не доглядела, и он вошел. Я не услышал все, что он наговорил, но…

- Я ТЕБЕ верю, – перебиваю его. – Иначе побитым уходил бы ты.

- Я тебя люблю, Сажина. И с того дня, когда я первый раз увидел тебя в кафе, у меня никого не было. Поклялся себе, что обязательно найду эту наглую девчонку. И нашел. Теперь не отпущу.

- Кто-нибудь объяснит мне, что здесь произошло?

Ох, мама. Как же не вовремя ты решила заговорить.

- Верунь, любовь у нас тут, – отвечает ей баба Валя и берет ее под руку. – Пойдем, с будущими родственниками познакомлю. Породнимся мы с тобой, Верунчик. Лиль, знакомься…

Наверно, моя улыбка освещала весь город. А блеск в глазах был виден из космоса. Взявшись за руки, мы с Филом вышли на улицу. Он рассказывал про Обашкина, про их так называемую дружбу, и знаете… Мне было жаль Славика. Он не виноват в своих поступках. Его просто таким воспитали. Его мать во всем виновата. Она с детства ставила его на второе место, а он всеми силами пытался взобраться наверх.

- Как там Смирнова? Может, позвонить?

- Дай ей время. Завтра вместе встретимся с ней и поговорим.

- Ты тоже?

- Я плохо о ней думал. Хочется извиниться.

- С чего ты вообще взял, что она была с Барашкиным из-за денег?

- Тогда я не понимал, что влюбиться в человека можно за такой короткий срок.

- Сейчас понимаешь?

Легкий поцелуй в висок, и я чувствую, как руки Фила обнимают меня.

- Сейчас понимаю. Ты даже не представляешь, как я испугался, когда подумал, что ты сможешь поверить Славе. Уже начал перебирать в голове все слова, чтобы переубедить. Потом решил, что запру тебя в номере и не выпущу, пока не выслушаешь.

- Когда успел-то? Ты же почти сразу ему врезал? Кстати, больно?

- Не больно, – рычит он, еще сильнее прижимая меня к себе. – Вот перед тем, как врезать, тогда и решил. Я тебя никому не отдам. Прямо сегодня поедем к теть Вале и перевезем все вещи.

- В отель? Чтобы мне не пришло в голову снова громить твою кухню в попытках испечь торт?

- Я согласен каждый день есть твои горелые торты.

Смотрела на парня и не верила своим ушам. Это вообще законно, быть таким классным? Если нет, то я готова взять его под стражу.

- Теперь ты. Ничего не хочешь мне сказать?

- Я? Вроде нет.

- Точно?

- А-а-а. Обещаю научиться готовить.

- Я не про это.

Смеюсь, утыкаясь лицом в его грудь.

- Ты же и так все знаешь. Зачем вслух говорить?

- Хочу услышать. Давай, Сажина, порадуй своего парня. Услышать он хочет. Вот же...

Вдох. Выдох.

На счет три.

Раз.

Два.

Три.

- Люблю тебя, Карлсон. Больше, чем малиновое варенье. Больше, чем устриц. Больше, чем...

Нежный поцелуй заставил меня замолчать. От него закружилась голова, и ослабли ноги. Появилось такое ощущение, что мы не стоим на улице, а парим где-то над землей. Теперь я очень хорошо понимала Смирнову: когда любишь человека, не замечаешь ничего вокруг.

Мы не замечали.

И с трудом оторвались друг от друга.

- Пойдем?

- В смысле? Куда?

Фил засмеялся и снова обнял меня.

- Знакомиться с родителями и смотреть фотографии.

О, нет.

- Позвони тете-танку и попроси забрать меня отсюда, - ворчу в ответ, скрещивая руки на груди. -Какие фотки? Мама шутила. Не верь ей. Вообще не верь, что бы она ни говорила.

- Не бойся. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим и останемся наедине.

-Тогда чего мы стоим? Побежали!

Два года спустя.

- Марусь, мне до сих не верится, что я замуж выхожу.

- Серьезно? Даже сейчас? Смирнова, посмотри на свое платье. Неужели ты думаешь, что пришла в белом и с фатой на голове в кафе чай попить? Кстати, давно хотела сказать, но тебе и в этот раз с фамилией парня не повезло.

- Отстань.

- Как скажешь, миссис Мухина. – Пожимаю плечами и тянусь к кусочку тортика, за который мы с Филом отвалили кругленькую сумму.

- Какая разница, какая у человека фамилия? Главное же - любовь. А я Вову люблю, по-настоящему люблю, понимаешь? И он меня. В этот раз я  чувствую.

В этот раз.

Как вспомню все слезы Смирновой по Обашкину, так тут же ком в горле появляется и дышать мешает. Полгода мне приходилось силой тащить ее на учебу, потому что любительница Есенина заливала подушку слезами и не хотела видеть никого вокруг. Никогда не думала, что человек может столько плакать. Серьезно, своими слезами она с легкостью залила бы всю пустыню. Но все прошло, Настя в один день забетонировала свои слезные каналы и уже через два месяца познакомилась с Вовкой Мухиным.

- Про Славу ничего не слышно?

Как бы и слушать не хотелось. Квартиру, которая рядом с нашей, Обашкины продали почти сразу же. Тетя-танк перестала бегать к Филу и лишь иногда звонила его маме. Кажется, Славик решил пожить самостоятельной жизнью и свалил в Париж. Ну, как самостоятельной. Париж – детская мечта Фила. Он планировал переехать туда на несколько лет, но встретил меня.

Ы-ы-ы.

Я круче Франции, понятно?

- Мухина, да хватит о плохом. Лучше напомни, почему ты не оставила свою фамилию?

- Вот будешь замуж выходить, поймешь.

Ох, Смирнова, не думая, наступила на мою самую больную мозоль – замужество. Раньше я только и смеялась над теми, кто в двадцать лет хочет поскорее в ЗАГС попасть. А сейчас я им завидую. Мы уже два года с Филом вместе, но предложения я так и не дождалась.