Научи меня быть слабее - Виолетта Роман

— Везде ты, — кривая ухмылка кривит его губы. Он будто стыдится собственных чувств. — Я устал уже от тебя. Ни днем, ни ночью покоя нет, — нервно усмехается, отвернувшись, несколько секунд пережидает, борясь с эмоциями. — Ни на одну бабу не встает, как долбанный импотент, — сцепив зубы, качает головой. Словно сам себе удивляется.

— Въелась, как зараза, и ничем тебя не вытравить. Пытался выбросить из мыслей, из жизни, нахрена на аукцион поперлась? — рычит на меня. — Как долбанная болячка, как горе, которое по пятам ходит. Сколько можно тебе говорить? Уйди, оставь меня, — он наклоняется к самому лицу и, пытаясь сделать акцент на последних словах, проговаривает до раздражения четко, по буквам.

Зажмурившись, пережидаю боль. Его слова ранят, как самое острое лезвие. Но Артему не обмануть меня, не сбить с намеченного пути. Решила идти до конца — значит, так тому и быть.

— Если тебе плевать на меня, зачем тогда заплатил целый миллион? Скажи! — кричу, со злости сжав ладони в кулаки. Лицо Серебрякова кривит гримаса гнева.

— Ты хоть знаешь, кто такой этот Мясников? Ублюдок последний, — цедит сквозь зубы.

— Да кем бы он ни был, тебе какая разница? Тебе же плевать, — пытаюсь заставить его передумать, перестать прогонять меня.

— Плевать. Хочешь — иди с ним! — поднимает руку, желая меня оттолкнуть, но, не достигнув цели, отводит ее в сторону. Продолжает сжимать пятерней волосы изо всех сил, рычит от злости. Отходит от меня, ругаясь.

— Черт возьми, и откуда морока на мою голову взялась…

— Хорошо. Тогда скажи мне, глядя в глаза, — иду ва-банк. Знаю, что этим поставлю себя на самый край пропасти. Но я использовала все возможные шансы, этот последний. Схватив его за руку, заставляю его посмотреть на себя.

— Скажи, что тебе плевать на меня. И я пойду прямо сейчас к Мясникову. Благо, он оставил мне свой телефон, — вру безбожно. Выудив из сумочки свой гаджет, демонстрирую его Артему. Прищурившись, смотрит на мой девайс будто на вселенское зло.

— Уходи, — отворачивается.

Что ж. Пусть так. Внутри — тишина, но она не предвещает ничего хорошего. Ничего не вышло. Я проиграла, я упустила его. Я знаю, что, как только выйду за порог, меня накроет с головой. Боль, разочарование и осознание того, что во всех бедах виновата только сама. Но я не покажу ему своих ран. Не дождется. Кивнув, убираю телефон в сумку и, развернувшись, направляюсь на негнущихся ногах к выходу. Шаг, два, три — каблуки так громко звучат по паркету, и этот стук — словно выстрелы. Каждый последующий все больше приближает меня к разлуке с ним, с каждым звуком в сердце все шире разрастается дыра. До двери остается всего несколько метров. Все. Финиш. Шаг — и в бездну, вниз головой. Но не успеваю я дотянуться до ручки, сильная ладонь Артема сжимает мою руку, решительно разворачивая.

Толчок. Секунда — и я прижата к панорамному стеклу. Холод поверхности немного остужает, а вот руки Артема, сжимающие меня, опаляют жаром, как и дыхание мужчины.

— Ты же знаешь, я не принц. Все это для меня несерьезно, — произносит, стягивая с плеча бретельку платья.

Дыхание рваное, внизу живота все пылает, отдавая тугой пульсацией от одного лишь осознания, что Он за моей спиной, что хочет меня.

— Плевать. Я хочу забыться. Хочу почувствовать себя живой. А так я ощущаю себя только с тобой, — голос дрожит, срывается на шепот, когда его губы касаются оголенной кожи шеи, а руки сжимают талию, опускаясь вниз.

— Сколько ты мне дашь? День, два — я их никому не отдам. Они будут только мои… — на выдохе. Закрываю глаза, борясь с головокружением.

Он замирает. Я не вижу, но чувствую кривую ухмылку на его губах. Артему нравятся мои слова, он упивается ими. И пускай. Только бы не прогонял, не отказывался.

И он даже не думает этого делать. Сжав горло, давит на поясницу, заставляя прогнуть спину. Не успеваю опомниться — его наглые пальцы на моем лоне. Он гладит меня сквозь ткань трусиков, доводя до края.

— Артем, — с губ слетает стон. Упираясь ладонями в стекло, открываю глаза. Подо мной — двадцать девять этажей и прозрачный пол. Мое сердце трепещет от страха, но руки Артема, ласкающие меня, помогают забыться.

— Артем, — снова шепчу, но не успеваю договорить — его рука беспощадно рвет ткань моего белья, пробираясь к самому центру. Это какое-то безумие — только что мы готовы были в глотку друг другу вцепиться, кричали друг на друга, будто злейшие враги, а сейчас я не могу больше ни о чем думать, потому что хочу скорей почувствовать его внутри. Мне стыдно, я невероятно смущена тем, что истекаю от дикого желания. Он чувствует мою готовность, она нравится ему.

Неконтролируемый стон вырывается из груди, когда он вдруг погружается в меня. Сразу двумя пальцами. Серебряков двигается жестко, умело находя во мне самые чувствительные точки. Заставляет мои ноги дрожать от перенапряжения, а руками судорожно цепляться за него. Его твердая грудь вжимается в мою спину, его ширинка трется о мои ягодицы, в то время как его пальцы буквально в несколько движений доводят меня до предела.

А потом он резко отпускает. Я больше не чувствую его рук, не чувствую жара его тела. Страх тут же заполоняет меня, ноги подкашиваются, но не от боязни высоты, от мысли, что он бросил меня в шаге от желаемого.

Продолжая опираться о стекло ладонями, оборачиваюсь к нему. Отчаянная злость обуревает в тот момент, когда я замечаю довольную ухмылку на его губах.

— Серебряков, я тебя ненавижу, какого черта?! — цежу сквозь зубы.

Он стоит в двух шагах от меня. Не спеша расстегивает ремень, не стесняясь, наслаждается представленным ему видом.

— Прости, сладкая моя. Так давно хотел тебя, что не удержался, — протягивает тихим, довольным тоном.

— Пошел ты, — выпрямившись, пытаюсь уйти на дрожащих ногах. Но он резко перехватывает меня, подняв на руки, закидывает на письменный стол, прямо поверх документов. Нависает надо мной, прижимая к твердой поверхности запрокинутые наверх руки.

— Никогда не говори со мной в такой тоне, — рычит, но вразрез с его суровым голосом замечаю улыбку на губах. В глазах — дурман. Понимаю, что Артем ни за что не остановится, не откажется сейчас от меня. А я и не хочу этого. Но немножко перчинки добавить стоит. Начинаю с ним бороться. Пытаюсь высвободить руки, подняться. Но он только рычит, сильнее прижимая своим телом. Я психопатка, ненормальная — и пусть. Но я кайфую от него, от такого: жесткого, грубого, собирающегося вот-вот взять меня. Мне не нужна его нежность, не нужна ласка. Мне нужен он настоящий: ненасытный, дикий, первобытный в своих поступках. Пусть отпустит свои инстинкты, я отдамся ему только так. Когда на борьбу не остается сил, я замираю в его руках. И Артем тоже. Смотрит на мои полуоткрытые губы, будто завороженный. Он чувствует все. Без слов. И он обещает мне дать то, что я хочу.

— Наклонись, — шепчу севшим голосом. Прищурившись, подается ко мне, ослабляя хватку на руках.