📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгУжасы и мистикаБольшая книга ужасов 72 - Елена Арсеньева

Большая книга ужасов 72 - Елена Арсеньева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Перейти на страницу:

— Невеста? — изумился Серега. — Так ты что, на свою свадьбу ехал?!

— Ну, может, все свадьбой и кончилось бы, — усмехнулся Валентин. — Я с одной женщиной по Интернету познакомился. Она живет не так далеко отсюда — в Суроватихе. Имя у нее очень красивое — Ольга Солнцева. И она сама, по фоткам судя, красивая. Вообще я ей уже сделал предложение, но она пока не дала согласия. Решили встретиться и посмотреть друг на друга. Она боялась, мне не понравится, что у нее дочка есть. А чем это плохо, не понимаю? Я даже рад был… Ну, я к ней ехал, когда Малинку подобрал и влип в эту историю. Ольга, наверное, решила, что я раздумал приезжать. Даже не знаю, как теперь оправдываться буду.

— Ничего, — пробормотал Серега. — Главное — в ночи не заплутаться.

— Хорошо сказано, — одобрил Валентин.

— Это монах говорил Малинке, — пояснил Серега.

— Хорошо сказано, — повторил Валентин. — Слушай, если вся эта заварушка благополучно закончится и я женюсь на Ольге, пойдешь ко мне свидетелем?

— Ты что? — засмеялся Серега. — Я же еще маленький!

— Да, правда, я и забыл, — засмеялся и Валентин, повязывая на шею свой «бриллиантовый» галстук.

— Зачем это? — озадачился Серега.

— Это будет наш знак, — пояснил Валентин. — Если мне повезет, если я вернусь нормальный, то я галстук заранее сниму — договорились? Если же они меня сцапают… думаю, я про это забуду. Так что смотри внимательно, каким я буду подходить, ладно? И если я окажусь при галстуке, то, значит, я ушел и не вернулся. К тебе иду уже не я! Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Серега уныло.

До чего же ему не хотелось, чтобы Валентин уходил! Если бы еще с Гаврюшей остаться — туда-сюда, но, судя по целеустремленному виду головы, Гаврюша не собирался покидать любимого хозяина, с которым был так долго разлучен.

И вот высокий мужчина, сопровождаемый весело скачущей рыжей собачьей головой, пошел по дорожке, ярко освещенной луной, и скоро скрылся из виду.

А Серега остался один…

* * *

Накатили такой страх и такое отчаяние, каких Серега в жизни не испытывал. Он схватил телефон Грушина и начал набирать номер Валентина, который остался во входящих вызовах, но связи не было.

Серега походил по дороге, выбирая место, но связи не было нигде.

Постоял, вслушиваясь в лесную тишину.

Никогда, еще никогда в жизни ему не приходилось оставаться в лесу одному, и сейчас казалось, что это стало самым страшным испытанием за весь этот невероятный, полный самой изощренной чертовщины, фантастический и ужасный вечер.

Все время чудилось, будто кто-то хихикает сзади и тихонько, едва касаясь, ерошит ему волосы.

Серега оборачивался, оборачивался, пока шея не заболела.

Но сзади никого не было, и он постепенно успокоился.

Есть такая народная мудрость: «У страха глаза велики». Наверное, там, сзади, хихикал его страх с великими глазами.

Ну и пусть хихикает!

Серега обхватил себя за плечи, пытаясь унять дрожь.

Прислушался.

Было тихо. Откуда-то издалека-издалека, словно с другой планеты, доносился свист машин, пролетавших по шоссе. Как был бы счастлив Серега, если бы этот свист слышался погромче и почаще!

Он походил по дороге туда-сюда, но шаги так громко отдавались в тишине, что снова стало жутко.

Слабый ветерок лениво шевелил посреди дороги какую-то бумажку…

Да ведь это та самая записка, которая лежала под ветровым стеклом! В которой, вспомнил Серега, есть слова про наследка и седьмое колено.

Странная бумага, странные слова… А что, если это то самое проклятие, о котором говорил монах?

Может быть, там найдется что-то полезное? Например, как избавить монаха от этого проклятия? Или какой-нибудь заговор, чтобы отогнать упырей?..

Фургончик «Скорой» так и стоял с зажженными фарами, но Сереге ужасно неохота было подходить к нему, даже чтобы просто прочитать загадочный листок. Тогда он встал посреди дороги и развернул бумагу, лишний раз удивившись, что в темноте отлично различает каждую букву.

И вдруг Серегу осенило, почему он обладает такой способностью и почему видел мертвецов до полуночи. Это родство с монахом наделило его невероятным даром! Но почему все-таки их видела Малинка, если была жива?!

Ну, может, когда-нибудь это выяснится…

Он начал читать.

Впрочем, чтением этот процесс назвать было сложно, потому что Серега запинался даже не на каждом слове, а на каждой букве.

«Аминь! За дар твой залазный бысти тебе, калугер, в керсту живьем ввержену и стояти изъязвлену в ужах словес моих, дондеже незапу не грянет наследок твой, чадо колена седьмого, могущий зрети нежить допреж полунощи. Сей наследок мыт отвергнет, навий, упырей и прочую тварь кобную в нощь купальскую осилит без меча, без сулицы и рожна осиннаго, аще не сугнет оного орда моя, ведомая балием подхибным, отай подручником бирева нашего вельзевела.

Сие ести клятое заклятье мое нерушимое!

Оче ж наследок той плищей упыриной не всполошится, оче ж клюка набдит оному гонзати нави и оный донде третьего коура на могиле высокой и нагой древо Иудино сыщет, и крестом станет, и воскличет то клятое заклятье тутним гласом от кончания оного, от остатнего глагола до первого, то развезнется удолие, идеже обитель бе, и абие, до брезгу, разится бесследно и монастырь, и стерво, и упырье, и мужи яры, и муж мудры, и мужи лют, и не восстанет сызнова николиже. Жив будет ино овый, коего смерть не имела и коего наследок сей по имени прибавит, числом три.

А зати сего леть, ино самого наследка в стерво обратити.

Рех! О ветре яр и буйен, прими те мое клятое заклятье, и разнеси словеса заветные семо и овамо, во все страны света…»

Ну, осилил наконец! Если сначала Сереге было холодно, то теперь от напряжения стало жарко. И он практически ничего не понимал, кроме отдельных слов. А общий смысл был покрыт, как говорится, мраком неизвестности.

И даже отдельные понятные слова выглядели совершенно нелепо!

Например, «высокая могила». Да как могила может быть высокой?! Ну, глубокая, ну, широкая — но высокая?!

А наследок прямо вот так неумытым не назывался. Но ему предстояло отвергнуть какой-то мыт.

То есть ему что, мыться предложат, а он откажется?!

А «семо и овамо» что за ужас?! А почему слово «аминь» написано в самом начале, хотя, всем известно, оно должно стоять в конце?!

Чушь несусветная!

Серега раздраженно перевернул листок — да так и ахнул, обнаружив, что на обороте тем же самым почерком написан тот же самый текст — на сей раз нормальным русским языком.

«Аминь! За дар твой опасный быть тебе, монах, в могилу живьем помещену и стоять измученному в оковах моих слов, пока внезапно не придет потомок твой, дитя из седьмого поколения, умеющий видеть нежить до полуночи. Этот потомок подкуп отвергнет, призраков, оборотней и прочих колдовских тварей в купальскую ночь победит без меча, без копья и кола осинового, если не настигнет его орда моя, возглавляемая колдуном лукавым, тайным пособником господина нашего дьявола.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?