Хроники Дождевых чащоб. Книга 3. Город драконов - Робин Хобб

Когда он дошел до лавки корабельных товаров, за ним уже следовало несколько сопровождающих. Два мальчугана тащились за ним по пятам, громко объявляя всем встречным, что это – капитан Лефтрин, вернувшийся из экспедиции. Это вызвало шквал рукопожатий и вопросов, на которые он вежливо отказывался отвечать. Один молодой человек – видимо, распространитель сплетен – не отставал от него довольно долго, забрасывая десятками вопросов, однако и его Лефтрин оставил ни с чем, заявив, что сначала доложится Совету. Еще один человек – мужчина в длинном сером плаще с капюшоном – держался поодаль и не заговаривал с ним, однако прошел дальше, чем допускало здравомыслие. Как только Лефтрин заметил этого сопровождающего, то постарался больше не выпускать его из вида. Этот мужчина был капитану незнаком, и, бросая на него беглые взгляды, Лефтрин подметил, что в его движениях нет непринужденности, свойственной уроженцам древесных вершин. Незнакомец определенно не был жителем Дождевых чащоб. Лефтрин почувствовал страх при мысли о том, кому именно мог бы служить этот человек.

В лавке припасов Лефтрин заказал консервированные продукты и все то, что было необходимо, чтобы пополнить корабельные кладовые. Масло, муку, сахар, кофе, соль, сухари… Список Беллин казался бесконечным. А еще он приобрел бутылочку чернил и скупил всю писчую бумагу, какая только нашлась в лавке, а заодно сделал запас новых перьев. Делая эти покупки, он улыбнулся, подумав, как обрадуется Элис этому сокровищу. Он распорядился, чтобы все припасы тут же были отправлены на «Смоляной». Он делал здесь покупки уже много лет – с самого открытия этой лавки – так что ему нетрудно было уговорить продавца взять расписку вместо монет.

– Как только мне заплатит Совет, я расплачусь с тобой в тот же час, – пообещал Лефтрин кивающему торговцу, и дело было сделано.

Уходя из лавки, он почувствовал, что у него болят ноги. Расхаживая по палубе или даже обходя пешком долины вокруг Кельсингры, невозможно было подготовиться к множеству вертикальных подъемов, свойственных городам Дождевых чащоб. Он спустился на лифте до уровня здания Совета, заплатив отъезжающему лифтеру последней монетой, остававшейся у него в кармане. Приближаясь к дверям зала Совета, он вспомнил, что когда он был здесь в прошлый раз, Элис Финбок опиралась на его руку. Тогда они только познакомились, и его влюбленность в нее была головокружительно новой. Он вспомнил ее начищенные до блеска ботиночки и кружевные юбки с чуть грустной улыбкой. Тогда ее наряды ослепили его не меньше, чем ее аристократические манеры. Да, кружева сейчас превратились в лохмотья, а ботинки выносились и протерлись, но благородная дама, облаченная в них, держалась словно выкованная из стали. Он внезапно затосковал по ней с болью, которая была сильнее любого голода или страха. Он мысленно укорил себя. Что он – мечтательный подросток, чтобы постоянно думать только о ней? Он улыбнулся. Может, это именно так. Чувства, которые она в нем будила, были слаще и сильнее всего, что он испытал за всю свою жизнь. И как только ему заплатят, он, скорее всего, будет покупать разные роскошные мелочи и лакомства, чтобы привезти ей. При мысли об этом улыбка на его лице стала еще шире.

Когда он распахнул дверь зала Совета, то его встретили свет, ропот голосов и тепло. В комнате были расставлены жаровни, распространявшие тепло и сладкий аромат горящей джалы. Свет давали другие источники: привязанные бечевками шары, плававшие по залу. Артефакты Старших, извлеченные из ушедших под землю развалин подле Кассарика, теперь освещали зал собраний обычных людей, нарочито демонстрируя богатство. На мгновение он представил себе волну жадности, которая поднимется, если он упомянет об еще одном городе Старших, который стоит невредимый и почти нетронутый. Его взгляд переместился на гобелен с изображением Кельсингры, висящий на стене позади стола Совета. Элис однажды использовала этот гобелен как доказательство того, что цель их путешествия действительно существует. А когда он скажет Совету, что ее сверкающие стены по-прежнему искрятся под лучами солнца? Его улыбка стала напряженной.

Помост со столом Совета окружали ряды скамей. На них уже расселось несколько десятков человек: зал нельзя было бы назвать переполненным, однако в нем собралось весьма внушительное количество людей, самостоятельно явившихся на не объявленную заранее встречу, а следом за ним в зал входили новые люди. Все места за столом Совета уже были заняты – за исключением одного. Место Сельдена Вестрита пустовало, как и тогда, когда Лефтрин был здесь в последний раз.

Однако Малта Старшая заняла свое место в конце первого ряда зрительских мест. Ее муж, Рэйн Хупрус, сидел рядом с ней. Места рядом со Старшими оставались пустыми. Лефтрину было бы любопытно узнать, вызвано ли это уважением или стремлением избежать контакта с ними. Рэйн и Малта были одеты без роскоши, но их строгие наряды были хорошо подогнаны по фигуре, а цвета подобраны так, чтобы выгодно подчеркнуть их чешую. На Рэйне был длинный жакет из темно-синей ткани, застегнутый на сверкающие серебряные пуговицы, серые брюки и мягкие черные сапожки. На Малте было колье из огненных камней, которые сияли желтыми огоньками на мелкой чешуе ее шеи. Ее мягкая белая туника тоже была длинной, до колен, а золотисто-коричневые брюки оказались широкими и свободными, подсказав ему, что она по-прежнему вынашивает ребенка. Отлично. По слухам, у нее было несколько выкидышей, и кое-кто уже начал сомневаться в том, что этой паре удастся обзавестись потомством. Наверное, ей уже скоро рожать. Сидящий рядом с ней супруг смотрел на нее заботливо. Глядя на них, Лефтрин вдруг понял, что они демонстрируют ему, чем станут его юные хранители. Настоящими Старшими.

Как только он вошел в зал, они оба посмотрели прямо на него. Он с трудом справился с желанием одернуть поношенную рубаху. Вместо этого он выпрямил спину и встретил их взгляды. Путешествие было тяжелым: пусть, глядя на него, они увидят, чего стоила эта экспедиция. Выждав немного, он серьезно кивнул им, и получил ответные кивки. Он не стал к ним подходить. Пока не время. Послание, которое Элис адресовала Малте, было надежно спрятано у него в сумке. Он передаст его в отсутствие посторонних.

Лефтрин быстро скользнул взглядом по залу и убедился в том, что следивший за ним тип пробрался в зал Совета следом за ним. Он не стал его разглядывать, поскольку в этом не было никакой нужды: этот человек оказался ему знаком. Это был калсидийский «купец», Синад Арих. Он продолжал кутаться в мокрый плащ и низко надвигать капюшон, словно ему по-прежнему было холодно, но Лефтрин узнал его глаза. Этот человек уже шантажировал капитана его живым кораблем, заставив Лефтрина провезти его вверх по реке. Как он теперь об этом сожалел! Ему следовало прислушаться к первому движению души: убить этого человека и бросить за борт. У Лефтрина мороз по коже бежал при мысли о том, что калсидийский купец по-прежнему находится в Дождевых чащобах. Это означало, что он не отступился от своей цели.

Зачем он явился сюда этим вечером? Лефтрин был практически уверен в том, что Арих отправил с их экспедицией предателя, но он также не сомневался в том, что этот человек действовал не в одиночку. Это ведь Совет нанял Джесса Торкефа и направил его к Лефтрину в качестве охотника, которому предстояло кормить драконов. Возможно, калсидиец надеялся на то, что Джесс вернулся на «Смоляном», прихватив с собой куски убитых драконов. По губам Лефтрина зазмеилась мрачная улыбка. Ариха ждет разочарование. И от безнадежности он будет готов попытаться предпринять что-то еще. У Ариха нет выбора. Его правитель, герцог Калсиды, взял его семью в заложники, и если купец не сможет раздобыть для него кусочки драконов для изготовления снадобий, которые, как герцог надеется, его излечат, близкие заплатят за его неудачу своими жизнями. Арих обманом, угрозами или подкупом добился, чтобы кто-то из членов Совета посадил на «Смоляной» предателя. Кто-то… или, возможно, это был даже не один человек.