Череп со стрелой - Дмитрий Емец

Сашка постоянно размышлял об этих словах Меркурия, но до правильного ответа додумался опять же не он, а Уно. Утром Сашка обнаружил у себя под подушкой лист в клетку, на котором его собственным почерком – странно было читать записку от самого себя! – было написано:

«Привет!

Я, кажется, понял, зачем эта осада. Гаю важно удержать нас в ШНыре. Любой ценой. Гай знает, что здесь избавиться от закладок нельзя, и ждет, пока череп разрушит нас с тобой. А потом Гай его перехватит.

Вот такие вот дела!

Я (ты, мы и т. д.)

З.Ы. Ну, может, это и не так, но это единственная версия, которая приходит мне в голову.

З.Ы.1. Ужасно тупо, но одновременно интересно писать письмо самому себе. Не дуешься за морковь? По-моему, мы хорошо пнули Гамова. Он смог бы додуматься только до кольца с бриллиантом, но никак не до морковного!»

Человек может услышать и принять лишь ту мысль, отзвуки которой уже звучали прежде в его душе.

Йозеф Эметс

Едва выдалась свободная минута, Сашка отправился в шныровскую библиотеку. За минувшую зиму она сильно разрослась, поскольку в декабре Кузепыч со свойственной ему запасливостью всосал списанную библиотеку воинской части. Кузепыч вообще имел привычку брать все, что ему предлагают: книги так книги, гвозди так гвозди, старые рамы от теплиц так старые рамы. Даже если вещь вообще никак не нужна была Кузепычу, он все равно ее «кузепил» – просто на всякий случай. Вещи чувствовали это и стекались к Кузепычу со всех сторон.

В библиотеке Сашка застал Рину. Рина ходила между полками и выбирала книгу, а вместе с ней выбирала и настроение, потому что каждая книга несет в себе свое настроение навеки запечатанным, точно в невидимом сосуде.

– Было бы здорово собрать счастье всех книг в коробочку! – радостно заявила она Сашке.

– Зачем? – не понял он.

– Ну как? Открываешь коробочку, а там счастье! Понимаешь, да?

Сашка понимал, но сейчас ему больше хотелось поговорить с Вадюшей. Дождавшись, пока Рина выберет себе настроение и уйдет, Сашка отыскал его в читальном зале.

Стараясь не дышать пылью от рассыпающейся бумаги, Вадюша разбирал хозяйственные записи семнадцатого века. К его свитеру булавкой была приколота большая кремовая роза. На Сашку Вадюша покосился настороженно: он не забыл еще, как стаскивал его со стола, вырывая тетрадь Рины.

– Красиво, – сказал Сашка, кивая на розу.

Вадюша самодовольно усмехнулся.

– Да вот, поклонница одна подарила… тайная… – небрежно уронил он.

Сашка уважительно присвистнул, хотя утром случайно видел, как Вадюша с секатором идет в Зеленый Лабиринт, где таких роз предостаточно.

– Вы же историю ШНыра хорошо знаете? – спросил Сашка.

Вадюша скромно потупился. Он мог бы ответить на вопрос, кто из шныров 2 августа 1801 года сломал себе зуб. При условии, конечно, что это было где-нибудь записано.

– А ШНыр всегда был здесь? Ну, мог он быть не в ШНыре?

Вадюша посмотрел на Сашку с такой снисходительностью, что она почти граничила с хамством:

– Конкретизируй!

– Ну, вот есть ограда, есть охраняющая главная закладка – это ШНыр. А могло вне ограды находиться что-то важное? Не сейчас, а давно? – торопливо уточнил Сашка.

Вопрос не насторожил Вадюшу. При всех своих тараканах он был далек от подозрительности и житейского любопытства. Он, как ученый, осознавал только задокументированные факты. То есть, если где-то в книге было написано «горе», он понимал, что это действительно горе, а не морковный салат. Если же, к примеру, кто-то плакал, Вадюша никак не связывал этого с горем, поскольку историко-архивная характеристика факта пока отсутствовала.

– Далеко или недалеко? – уточнил Вадюша. – Далеко, конечно, много что было! Всякие точки «Запад», «Север», «Юг».

– А недалеко?

Вадюша понюхал розу:

– А недалеко Копытово! Чего далеко ходить?

– Копытово? А разве оно не новое?

– Здрасьте-подвинься! У первошныров в Копытово была кузня!

– Кузня?

– Ну да… А ты думал, первошныры подковы и гвозди по Интернету заказывали? Митяй Желтоглазый, кстати, часто там работал. Он хороший кузнец был.

– И кузня уцелела? – спросил Сашка.

– Частично. Знаешь барак у автобазы, который никак не снесут?

– Длинный такой?

Вадюша важно поведал, что когда-то в бараке жили бригады, ударно воздвигавшие игольный завод – между прочим, стройка была общесоюзного значения, потому что, если нет иголок, солдатам будет нечем пришивать пуговицы и, кроме того, не будет спиц и рыболовных крючков. По частным квартирам рабочих не слишком хотели селить, и они наспех отстроили себе барак. Так вот его дальняя стена – бывшая стена кузни.

Сообщив это, Вадюша потерял к Сашке интерес и уткнулся в бумаги. Все-таки Сашка был для него слишком живой и исторически незначимый. Сашка уже уходил, когда Вадюша неосторожно подул на деревянный сундук, хранивший в своем вместительном чреве взлохмаченные бумажки хозяйственного архива. Пыль попала в нос. Вадюша в три приема зачерпнул воздух и страстно изогнулся гибкой спинкой.

– А-а-а-апч!!! А сейчас к этой стене и близко не сунешься. Ведьмарей вокруг просто толпа. Проклятая аллергия! А-а-а-АПЧ!!!

* * *

В тот же день в фотоаппарате Рины, которая имела привычку щелкать все подряд, Сашка ухитрился отыскать снимок барака. Вот он, двухэтажный, длинный, со внешними лестницами. Окна второго этажа забиты досками. Сквозь крышу проросли березки. Какая стена была бывшей кузней, Сашка так и не разобрался. Да и что он рассчитывал увидеть на фотографии? Табличку «МЕСТО ДЛЯ ТАЙНОГО РАССТАВАНИЯ С ЗАКЛАДКАМИ» и рядом горящий медью оркестр?

Вечером Кузепыч, всегда искавший добровольцев, послал Сашку проверить дальнюю часть ограды ШНыра, выходящую на овраг. Ограда поддерживалась главной закладкой, и ей ничего не грозило, но забором управляли те же физические законы, что и всеми заборами в мире. Весной, когда овраг наполнялся водой, бетонное основание подмывалось и, бывало, забор накренялся и падал.

Было уже темно. Деревья стояли в синем подтаявшем снегу. Вокруг стволов темнели углубления, полные воды. Сашка забрался на сосну. Увидел горб холма – там, снаружи, за оврагом. На вершине золотой запятой плясал огонь. У огня он разглядел три или четыре фигуры.

Сашка спустился и пошел вдоль ограды, увязая в снегу. Шорох заставил его оглянуться. За ним, повторяя каждое его движение, след в след крался Горшеня. Когда Сашка остановился, остановился и Горшеня. Сашка постоял, надеясь, что Горшеня уйдет, но гигант только таращился на него, и опять Сашка пошел вдоль забора в сопровождении своего странного пажа.