Сон дядюшки Фрейда - Дарья Донцова

– Зато вы не теряете силы духа в стрессовой ситуации и умеете думать, а это намного ценнее хорошей физической подготовки, и вовсе не все работают в поле. Есть отдел, в котором собраны люди, планирующие операции, – продолжала Нинель Павловна, – ваш ум…

– Мой ум решил, что вы Валентина, – улыбнулась я. – Скажите, это вы натерли салом провода и приманили крыс, которые сгрызли проводку и лишили дом видеонаблюдения?

– Неплохая идея, да? – обрадовалась Нинель. – Среди разрешенных мне лекарств есть сироп от кашля в небольшой бутылочке, она не вскрыта, лежит в запечатанной коробке. На самом деле это крысиная приманка, она жирная, пахнет салом, грызуны к тому месту, где хоть капля пролита, стаей прибегут. Борису Валентиновичу перед тем, как планировать приезд первой группы, следовало проконсультироваться с профессиональным тюремщиком, тот бы ему подсказал элементарные вещи: человека, прибывшего для отбытия заключения, необходимо тщательно обыскать. Раздеть его догола, отобрать средства связи, острые, режущие, колющие предметы, с помощью которых можно совершить самоубийство, отправить в душ…

Эпохов же просто отнимал носильные вещи и телефоны-компьютеры. Он не думал о соблюдении правил безопасности, хотел подавить человека морально. Нельзя оставлять контингенту привезенные с воли лекарства. Медикаменты отдаются врачу и выдаются больному в количестве, необходимом для разового приема, и глотать таблетки следует в присутствии доктора. Никакие, даже запечатанные сиропы в камеры не попадают, ведь можно запаковать любую емкость так, что она будет выглядеть невскрытой. Но Борис Валентинович мнит себя гением, который знает все и вся, ему не нужны советы. Поэтому я протащила приманку. И еще… шмотки здесь не отнимают при входе в особняк, не ведут подопечного сразу в душ. У меня личные вещи отобрали вечером, а приехала я в Волчью пасть в районе двух часов дня. Просто поразительно, что до сих пор у Эпохова не случилось ни бунта, ни побега.

– А почему вы принимаете «Аукалин»? – поинтересовалась я. – Едва я увидела, как вы глотаете лекарство, в голове сразу щелкнуло: это Валентина.

– Вы не поверите, – усмехнулась собеседница, – мне его просто врач прописал. В конце весны я загремела в больницу с гриппом, заработала инфернальный кашель, который никак не проходил. Пила антибиотики, сиропы, настойки – все перепробовала, но кашляла, как больной слон, в придачу начались проблемы с дыханием. Владелец бюро отправил меня к своему гомеопату, у него еще такая смешная фамилия: Нуль. Евгений Изович Нуль. Гениальный специалист. Его капли меня вылечили, еще он посоветовал «Аукалин». Велел его пить длительное время, предупредил, что голос может временно измениться. Разрабатывая легенду для Рогачевой, мы вписали в нее болезнь легких, поэтому я смогла пронести «Аукалин» в Волчью пасть. Борис Валентинович отнимает у подопечных все личные вещи, но необходимые лекарства разрешает оставить. Он проверил мой запас таблеток и милостиво кивнул. Профессор не заинтересован в скорой смерти подопечных.

Мне вновь вспомнилась наша беседа с Зинаидой.

– Однако к Раисе, прежней поварихе, когда у той случился аппендицит, Борис врача не пригласил. А еще одна подопечная скончалась от сердечного приступа. Тоже без медицинской помощи.

– Понятно, почему Эпохов не вызывал «Скорую», – возразила Нинель, – все находящиеся в доме въехали в страну по туристической визе, они нелегалы, и, если Борис Валентинович решится вызвать доктора, «гости» тут же расскажут, что их удерживают здесь насильно. Если у тебя в Волчьей пасти случится аппендицит, инфаркт, инсульт, ты точно умрешь. Но от хронического недуга не загнешься, потому что тебе дадут твои лекарства.

– Значит, это вы потеряли обрезанный блистер в коридоре, – протянула я.

– Обрезанный блистер? – повторила Нинель. – Нет. Знаю, что многие отхватывают ножницами необходимое на день количество таблеток и таскают в сумке, но у меня в упаковке не десять, а двадцать пять пилюль, она еще не закончилась, я принимаю по три штуки раз в день, больше не надо. Ну разве что добавляю, если голос срывается. Вот, смотрите.

Рогачева запустила руку в декольте.

– Почему вы пилюли в лифчике прячете? – удивилась я. – Наверное, чтобы никто про них не узнал.

Нинель поправила безразмерную хламиду.

– А куда их положить? Карманов в выданной одежде нет. Таблеткам лучше быть под рукой. Если я теряю голос, надо срочно две штуки рассосать.

– Хорош агент с клизмой, – не выдержал Ксавье, – отличное бюро! Отправили на задание больную.

Нинель поставила на стол согнутую в локте руку.

– Хотите померяться? Легко вас уложу. Обладаю большой физической силой и острым умом. А проблему с голосом и необходимость временно принимать гомеопатию мы обыграли в легенде, представили меня задыхающейся от любого стресса дамой. Выгляжу я хорошо, потому что веду здоровый образ жизни, но я кашляю, пью лекарства. На самом деле у меня просто может сбиться голос.

– Значит, Валентина – это Рита или Алиса, – вздохнула я, – других кандидаток в новой группе нет…

Договорить я не успела, Ксавье взял со стола стакан с водой, понес его ко рту и неожиданно уронил прямо на себя.

– Черт! – воскликул Бушерон, вставая и отряхивая брюки. – И как он у меня из пальцев выскользнул! Теперь выгляжу так, словно описался.

– Вовсе нет, – захихикала я, – штаны мокрые спереди, сзади-то они сухие.

Теперь засмеялся Бушерон.

– Дарья, у мужчин и женщин разная анатомия. Тебе напомнить, в чем состоит наше основное отличие? Если мочевой пузырь подведет даму, то да, у нее намокнет мадам Сижу и на ней возникнет пятно, а у представителя сильного пола мокрый след образуется спереди. Создатели памперсов это учли, поэтому бумажные штанишки для мальчиков и девочек разные, у них более плотная защита в разных местах.

Я замерла. В памяти ожила сцена. Вот мы стоим на террасе, расположенной на вершине башни, куда поднялись из столовой. Надя Ферапонтова только что упала вниз. Никто не подозревает, что тюремщик с помощью каскадера разыграл сцену «смерть непокорной подопечной». (Теперь-то я понимаю, что спектакль был поставлен с целью морально подавить членов новой группы.) Тот, кто прикидывался Эпоховым, начинает вещать о бессмысленности побега, о замаскированных ловушках в лесу. Всем стало плохо, кого-то стошнило, а вот один человек описался, и я совершенно точно помню, что пятно на брюках у него было сзади!

– Вадим! – закричала я. – Валентина – это Вадим.

Спустя две недели мы с Дегтяревым сидели вечером в Ложкине у камина, смотрели на горящие поленья, пили какао и вели беседу.

– Я должна была догадаться раньше, что модельер – женщина, – покаялась я. – Во-первых, пятно на брюках! И ведь я забеспокоилась, когда Леонид после того, как я его облила кофе из сброшенного мной чайника, воскликнул: «Сижу, как Вадим с обоссанной задницей». Мне его грубое замечание показалось очень важным, но потом что-то отвлекло мое внимание, и я перестала думать о мокрых брюках модельера. Гуськов выглядел не особенно мужественным, его фиолетовые волосы вызывали оторопь, в его походке, жестах было много женственного, но все посчитали его геем. И поскольку Вадим – представитель фэшн-бизнеса, его гомосексуальность никого не удивила. Валентина сильно рисковала, выдавая себя за мужчину. Она же не знала, что Эпохов не устраивает вновь прибывшим личный досмотр. Как она не побоялась, что ее заставят раздеться догола и тут же выяснится, что новая подопечная – женщина? Она замечательная актриса, ловко прикидывалась парнем. Слушай, у нее росла борода! Как это могло получиться?