Против течения. Книга 3 - Кирра Уайт

class="p1">— Равнинные клялись Великому Хранителю не выступать против его власти, — продолжал визитёр с той же торжественностью, но в его исполнении это не выглядело комично.

«Равнинные — это, наверняка, его народ, — подумала Мира. — Сотни, а может тысячи таких же полулюдей-полуящеров».

— Клятвы лжецу ничего не стоят, — сказала она, стараясь подстроиться под тон Кауло.

А сердце радостно заколотилось: она так хотела, чтобы разные народы Азара объединились, и вот представитель одного из них, сам пришёл к ней. И пусть её не позвали на собрание — то, что происходило сейчас, было гораздо важнее. Лишь бы самой всё не испортить — уж в этом она мастерица!

Человек с головой ящерицы повернул голову, посмотрел на лежащую на тюфяке шляпу и вновь повернулся к Мире.

— Равнинные — истинные дети Азара, — заявил он. — Мы вышли из азарской земли и всё уйдёт в землю следом за нами.

— Мир вам, — сказала она, как ей казалось, самое подходящее моменту.

Равнинный чуть кивнул и произнёс:

— Кауло просит избранную пойти с ним к его народу и явить то, что сокрыто в этой вещи, — он указал длинным, похожим на корень пальцем на шляпу. — Все должны увидеть это своими глазами.

Мира чуть до потолка не подпрыгнула от радости. Но постаралась не показать виду и также чинно ответила Кауло:

— Для меня будет честью предстать перед равнинными. Всё, чего я хочу — это справедливости.

Кауло вновь кивнул и поднялся на ноги.

— А когда пойдём? — спросила Мира, выбившись из образа.

— Кауло скажет, — произнёс он. — Нужно подготовить равнинных к встрече.

— Да, конечно, — пробормотала она.

Возникла пауза. Мира подумала, что для завершения разговора с её стороны не хватает какого-то сакрального жеста вроде вскинутой вверх длани или указующего на небеса перста. Но кроме рокерской «козы» в голову ничего не приходило. Поэтому она просто встала и чуть поклонилась, решив, что «знак избранной» обдумает на досуге. Такие важные дела впопыхах не делаются.

Кауло вышел.

«Ну вот, а Гай говорил, что шляпа хлопушка, — подумала Мира. — Подожди, дорогой, я из неё ещё бахну».

Её охватило волнение: шутка ли, говорить с целым народом! А если то, что записано в шляпе, впечатлит их также мало, как лесных? Нет, раз Кауло пришёл и сам позвал к своим, значит для них события даже пятидесятилетней давности многое значат.

Взяв шляпу, Мира подумала, что надо бы её почистить и привести к более достойному виду.

За этим занятием её и застал Гай.

Он остановился в дверях, прислонившись спиной к косяку.

— Настоящая лесная девушка, — сказал Гай с улыбкой, окидывая взглядом её одежду.

Мира сдержанно вздохнула. Значит можно вот так бросить среди чужих людей, а потом вернуться и вести себя, как ни в чём не бывало?!

— Почему меня не пустили на собрание? — резко спросила она. — Мы приехали вместе, ты должен был взять меня с собой.

Он смутился, но ответил:

— На эти собрания женщины не допускаются. По крайней мере, в том качестве, какое тебе нужно.

Что за вопиющий сексизм?!

— Но я не женщина — я избранная! — воскликнула она.

Едва не сказала Вседержительница, но подумала, что тогда Гай решит, что она «словила» самую дальнюю звезду. Он всё равно подавил ироничную улыбку, подошёл к ней и обнял.

- Иди ко мне, избранная, — ласково сказал Гай и, забрав шляпу, бросил её на тюфяк. Хотел поцеловать Миру в губы, но она опустила голову, и поцелуй пришёлся в нос.

Хотелось поругаться, заявить о своём женском «я» и... По опыту Мира уже знала, что ругаться с Гаем себе дороже — её и так не позвали на собрание, а могут вовсе отрядить бусинки в хвост Адели вплетать. Некоторую надежду давало предложение Кауло, но он тут не главный, а всего лишь представитель равнинных. Посему выходило, что нужно усмирить задетое самолюбие и держаться Вишневского. Его тут хотя бы принимают.

Мира отклонилась назад, провела испачканной в мыле ладонью по лбу Гая, и там осталась широкая светлая полоса.

— Кое-кому не мешало бы помыться и переодеться, — заметила она с шутливо-ворчливой интонацией.

— Не имею ничего против, — шепнул он и подтолкнул Миру к корыту.

— Не, не, я там уже была! — запротестовала она.

— А я нет.

— Но! А!

Она наступила на мыльные водоросли, нога поехала по полу, Мира поняла, что падает, падает, несомненно падает, вцепилась обеими руками в рубаху Гая и спиной вперёд свалилась в корыто, потянув его за собой. Они успешно перевернули корыто и оказались в мыльной луже на полу. Гай расхохотался.

— Вишневский! — завизжала Мира, чувствуя, что новое и единственное платье промокло до нитки. — Это совсем не смешно! Я тебя ненавижу!

Она попыталась встать, но руки и ноги расползались в мыльной воде, и Мира барахталась, напоминая лягушку. Гай засмеялся ещё громче, затем перевернул её на спину и навис сверху, весело блестя глазами. Коснувшись губ Миры, прошептал:

— Я тебя люблю.

Мира замерла, поражённая: ещё ни разу он прямо не говорил, что любит её. Давал понять, обходился намёками — но этих трёх магических слов Мира от него не слышала.

«Знаешь, Вишневский, — мысленно сказала она. — Если бы я прежде знала, что для признания в любви тебе нужно свалиться в корыто, я бы расставила их ещё в Башне. На каждом шагу».

Он начал целовать её крепко и настойчиво. Мира почувствовала, что хочет его. Так сильно, что даже в глазах потемнело. Она потянулась к нему, впилась губами в обветренные губы, проникла языком между зубами, пощекотала нёбо. Выгнулась навстречу всем телом, чувствуя как внутри всё горит от желания. Она не помнила, как избавилась от мокрого платья и как они оказались на тюфяке. Руки Гая были везде, умелые пальцы гладили, проникали и отступали, заставляя Миру тянуться за ними, извиваться всем телом и умолять:

— Пожалуйста возьми меня! Я больше не могу...

Он вошёл в неё сильным толчком и Мира обхватила его ногами, прижалась, чтобы быть ещё ближе, чтобы он был ещё глубже. Он выходил и снова погружался, пока её не накрыла волна блаженной боли. Из горла вырвался хриплый вскрик и сквозь