Электричка в Буслаевку - Владимир Анатольевич Тимофеев

Быстрый росчерк меча прервал его заполошный визг. Нет, Чекан не стал убивать толстяка. Он просто срезал ему всю бороду. Одним движеним, оставив лишь жалкий клочок.

Клинок с шелестом вернулся в ножны. На площади воцарилась странная тишина.

Сбледнувший с лица бургомистр громко икнул, и в ту же секунду с его стороны раздался весьма характерный звук.

Лейка аристократично поморщилась. Я усмехнулся.

«А бургомистр-то наш решил, кажется, медведя изобразить».

— Да он обосрался! — загоготал Кузьма.

— Ффу-у! Ну и вонища, — Фрол демонстративно зажал нос.

В окружающей Указный Камень толпе раздался негромкий смешок, за ним другой-третий, а через пару мгновений ржала уже вся площадь.

— Что будем с ним делать, сир? — Анисим брезгливо кивнул на осрамившегося градоначальника.

Я пожал плечами.

— Как что? Отпустить, конечно.

— Как отпустить? — изумился Анисим.

— Зачем? — поддержал его Хэм.

Вместо меня им ответил Гиляй:

— А что с ним прикажете делать? Не голову же рубить. Он действующих законов не нарушал, с должности его никто не снимал. Так что пускай себе топает… куда хочет. Вот если бы он действительно силу к нам применил…

Бывшие гвардейцы хищно переглянулись.

— … тогда да, мы были бы вынуждены защищаться, — закончил Сан Саныч.

Анисим с Чеканом дружно сдвинули брови на съежившегося под их взглядами бургомистра.

— Тут, кажется, кто-то обещал кого-то там на куски покромсать? — начал «издалека» отельер.

— Не слышал, но я почему-то верю, что всё так и было, — солидно «подтвердил» сэр Хэмфри, вытягивая меч примерно на одну треть из ножен. — Или вы желаете заявить, что было иначе?

Он развернулся к стражникам.

— Да мы это… мы что… мы ничего такого… ну, было чего-то, да рази же мы упомним… люди мы маленькие…

Вооруженные лишь небольшими дубинками местные блюстители правопорядка обреченно поникли. Без поддержки нукеров, перед грозно надвинувшимся на них воином с заговорённым мечом они совсем стушевались. Сгрудились у бортика и неловко переминались с ноги на ногу, рискуя в любую секунду свалиться с Указного Камня.

Подтянувшиеся ближе к «трибуне» буслаевцы радостно скалились, глядя на бесплатный спектакль. И тут, в самый напряженный момент разворачивающей на их глазах «пьесы», городской голова издал ещё один «задний» звук. Практически выстрел из кормового орудия революционного крейсера. Настолько громкий, что, его, наверное, слышали на всех улицах города. По крайней мере, стая ворон, облепившая высокое дерево справа от ратуши, едва он раздался, взмыла вверх с паническим карканием.

Да! Это была настоящая кульминация.

Ближайшие ряды «зрителей» от хохота буквально легли. Не устояли на ногах и Кузьма с Фролом, а Лейка весьма деликатно отвернулась в сторону и прыснула в кулачок. Сан Саныч сипел и хрипел, держась руками за грудь. Рядом надрывали животы Анисим и Хэм. Даже стражники не удержались. Смеялись в голос, предусмотрительно отодвинувшись от своего пока что начальника и работодателя.

От неопределенности и сомнений я их избавил спустя полминуты, когда отсмеялся.

— Господа, окажите любезность, проводите БЫВШЕГО бургомистра.

Куда именно надо его проводить, я уточнять не стал. Думаю, стражники и Анисимовы подручные разберутся с этим вопросом самостоятельно.

Бургомистра подхватили под микитки и, стащив со «сцены», быстренько увели с глаз долой.

На «трибуне» осталась лишь наша команда плюс примкнувший к ней «хозяин гостиницы».

— Сир, вы нашли, что искали? — тихо поинтересовался он, с тревогой оглядывая площадь. — А то ведь могут и нас. Народ тут такой.

— Нашли. Не волнуйся. Сейчас всё организуем.

Для предстоящего действия мне требовалось повышенное внимание «общественности». Магии под завязку, часы греют запястье… Начнём, пожалуй.

Я шагнул к краю «трибуны».

Настоящее людское море. Бурлит, рокочет, волнуется. Кто-то ещё продолжает веселиться, кто-то уже прекратил, кто-то толкается, кто-то пытается выбраться из толпы… Но большинство всё-таки не уходит — видимо, ждут нового «представления».

Над головой «внезапно» взвывает ветер. Его гул постепенно усиливается и секунд через пять он уже перекрывает шум голосов. Люди оглядываются, крутят ошарашенно головами. Какая-то дама истерично вскрикивает и делает вид, что падает в обморок. Сразу четверо кавалеров бросаются возвращать её к жизни.

«Лара, дай немного воды».

«Даю… Ух ты! Вот это силища!»

Вместо легкой осенней мороси на края площади обрушивается стена грозового дождя. Обрушивается и сразу сменяется вхметнувшимися вверх ворохами опавших листьев. Толпа, словно живой организм, предсказуемо отшатывается, качается то влево, то вправо, пытаясь оказаться подальше от воздушных вихрей пополам с водной взвесью. До паники еще далеко, но беспокойство уже ощущается, причем, нешуточное. Про обгадившегося бургомистра, кажется, уже и думать забыли.

Это хорошо. Значит, с «разрушениями» пора заканчивать. На очереди этап «созидания».

Отступаю на шаг. Поднимаю правую руку. Моё движение сопровождает мощный раскат грома и в тот же миг буйство стихий прекращается. Резко, словно его кто-то выключил.

На площади воцаряется гулкая, гнетущая тишина. Не слышно даже собственного дыхания. Слышны только мои шаги. И природа, и люди замерли в тревожном ожидании.

Шаг, второй, третий…Медленно подхожу к чёрной двери, видимой лишь мне и Ларисе. Замка на ней нет. Осторожно берусь за ручку. Тяну…

Дружное «Ааххх!», прокатившееся по толпе — самое малое из того, что я мог ожидать от произошедшего.

Дверь исчезла вместе с забором. Морок упал, словно его никогда и не было. Скрытый великим магом участок пространства-времени вернулся в мир. Люди, стоящие возле трибуны, шарахнулись в разные стороны. Рядом с ними, буквально из ниоткуда вдруг вырос белый каменный шпиль с шестью гранями. Гладкое чёрное возвышение, или, скорее, постамент, из которого он как бы рвался в осеннее небо, имело форму цилиндра и соприкасалось с Указным Камнем. Теперь этот шпиль-обелиск видели все.

— Столб власти, — выдохнул благоговейно Анисим.

— Столб… столб власти… власти… великий… тринадцатый… — эхом прошелестело по площади.

Я не торопясь перешагнул разделяющую «Камень» и «постамент» тонкую щель, обошёл шпиль и, развернувшись к оставшимся на «трибуне», коротко мотнул головой. Друзья всё поняли правильно. Первой вспорхнула на «постамент» Лейка и встала рядом со мной. Следующим на эту «Голгофу» взошёл Сан Саныч. Он расположился левее меня. За ним последовали Чекан, Фрол и Кузьма. Больше мест не осталось. Только шестеро. Вместе мы образовывали полный круг.

— Всё помнят, что делать и говорить? — на всякий случай поинтересовался Гиляй.

Ему никто не ответил.

Мы ждали.

Ждали сигнала. Знака. Неясно, какого, но в том, что он обязательно будет, никто из нас не сомневался.

— Опа! Он светится, — Фрол, стоящий напротив, указал на столб.

— Точно, — согласился Сан Саныч. — И свет такой… я бы сказал, странный.

Свет был действительно странный. Не для меня — для рингарольцев. Шпиль светился бледновато-зелёным, примерно как люминесцентная лампа