Неночь - Джей Кристофф

– Это смешно, – фыркнула Мия. – Кто так поступает?

Карлотта покосилась на ее локоть.

– Те же ребята, которые отрубают руку за царапину на щеке.

– Но убивать за такое?

Эш пожала плечами.

– Папа предупреждал нас с Осриком, прежде чем отправить сюда, Корвере. Последний шахид, которого ты захочешь разозлить, это Паукогубица.

Мия вздохнула и неохотно села на место. Но, в конце концов, Эш сказала правду. Мия здесь не для того, чтобы играть роль подруги-утешительницы; она здесь, чтобы отомстить за свою семью. Консула Скаеву и его прихлебателей не убить какой-то дурочке с ранимым сердцем. Что бы ни мучило Трика, это подождет до конца уроков. Мия молча доела завтрак (она не учуяла ничего странного в запахе бульона, несмотря на сомнения Трика), а затем отправилась вместе с Эш и Карлоттой на поиски Зала Истин.

Прошло не так много времени, прежде чем Мия поняла, что из всех залов в Тихой горе этот найти проще всего. Спускаясь по винтовой лестнице, она вдруг сморщила нос от отвращения.

– Бездна и кровь, что это за запах?

Лицо Карлотты источало благоговение, в глазах вспыхнул огонь.

– Истины, – пробормотала она.

Вонь усилилась, пока они шли в темноте. Вонь гнили и аромат свежих цветов. Сухих трав и кислот. Скошенной травы и ржавчины. Аколиты остановились у огромных двустворчатых дверей, и когда те распахнулись, запах нахлынул на них волной.

Мия глубоко вдохнула и ступила во владения шахида Паукогубицы.

Если в зале Аалеи преобладал красный цвет, то мотивом этого был зеленый. Зеленоватый свет проникал через витражные окна, стеклянная посуда была окрашена в разные оттенки зеленого – от лаймового до темно-нефритового. Центральным элементом помещения был длинный стеллаж из железного дерева. На каждом рабочем месте были разложены чернильницы и пергамент. Полки вдоль стен полнились тысячами разных баночек с множеством веществ. На стеллаже выстроились различные флаконы, трубки, пипетки и воронки. В колбах и чашах, расставленных по всему залу, происходили некие реакции, издающие диссонирующую мелодию кипения и шипения.

В углу комнаты стояли небольшой столик и живописный стул с высокой спинкой. Среди разнообразных приборов затесался стеклянный террариум, устланный соломой. Внутри ползали шесть крыс – упитанных, черных и гладких.

Трик пришел раньше Мии и сидел в дальнем конце зала, полностью ее игнорируя. Сев рядом с Эш, Мия начала рассматривать оборудование: мензурки, колбы и пузырящиеся баночки. Все инструменты аркимической мастерской. Едва Мия начала догадываться, какие «истины» они тут будут изучать, как ее мысли прервал вязкий, как мед, голос:

– Однажды я убила человека за семь ночей до того, как он умер.

Мия посмотрела прямо перед собой и села ровнее. Из-за занавески в углу зала появилась женщина. Высокая, элегантная, с прямой, как лезвие меча, спиной. Ее дреды выглядели замысловато. Безукоризненно. Кожа носила темный оттенок полированного ореха, присущий всем двеймерцам, но лицо не украшали чернила. Она была одета в длинную развевающуюся мантию насыщенного изумрудного цвета, шею опоясывало золото. На талии висели три изогнутых кинжала. Губы были накрашены черным.

Шахид Паукогубица.

– Я убила итрейского сенатора поцелуем его жены, – продолжила она. – Прикончила ваанианского лэрда бокалом его любимого золотого вина, при этом ни разу не прикоснувшись к бутылке. Погубила одного из величайших в истории воина люминатов кусочком кости размером не больше, чем мой ноготь. – Женщина встала перед террариумом, крысы в нем наблюдали за ней темными глазами. – Нектар одного цветка может вырвать нас из этой хрупкой оболочки с большей жестокостью, чем любой клинок. И ласковее, чем любой поцелуй.

Паукогубица подняла полоску марли с полудюжиной кусочков сыра. Развернув ткань, вытряхнула их в террариум. Попискивая и повизгивая, крысы кинулись поглощать свою пищу, покончив с сыром за пару секунд.

– Это истина, которую я вам дарю, – сказала Паукогубица, поворачиваясь к аколитам. – Но яд – это меч без рукояти, дети. Есть только лезвие. Обоюдоострое и вечно заточенное. К нему надо относиться с максимальной осторожностью, иначе порежетесь и истечете кровью до смерти.

Паукогубица побарабанила длинными ногтями по стенкам террариума, и Мия поняла, что все крысы погибли.

Шахид опустила голову и горячо пробормотала:

– Услышь меня, Ная. Услышь меня, Мать. Эта плоть – твой пир. Эта кровь – твое вино. Эти жизни, их конец – мой подарок тебе. Прими их в свои объятия.

Паукогубица открыла глаза и посмотрела на аколитов. Ее голос нарушил гробовую тишину, завесой опустившуюся в зал.

– Итак, кто рискнет высказать догадку, что послужило причиной кончины этих подношений?

Вновь воцарилась тишина. Поджав губы, женщина переводила взгляд с одного аколита на другого.

– Ну же, говорите. Мыши мне нужны даже меньше, чем крысы.

– «Поступь вдовы», – наконец предположил Диамо.

– «Поступь вдовы» вызывает судороги в животе и кровавую рвоту перед самым концом, аколит. Эти же подношения умерли без писка в знак протеста. Еще варианты?

Мия моргнула. Потерла глаза. Возможно, это все ее воображение. Возможно, воздух здесь был хуже. Но внезапно ей стало трудно дышать…

– Ну так что? – поторопила Паукогубица. – В будущем вам может пригодиться ответ.

– «Аспира»? – спросил Марцелл, прикрывая рот, чтобы откашляться.

– Нет, – покачала головой Паукогубица. – Яд подействовал слишком быстро. «Аспира» убивает за минуты, а не за секунды.

– «Всегибель», – раздались крики. – «Вечнотень». «Чернометка». «Злоба».

– Нет, – ответила Паукогубица. – Нет, нет, нет.

Мия вытерла увлажнившуюся от выступившего пота губу. Часто заморгала. Взглянула на Эш и увидела, что у девушки такие же проблемы с дыханием. Глаза покраснели. Грудь быстро поднималась и опускалась. Окинув взглядом комнату, Мия поняла, что симптомы проявились у всех аколитов. У Джессамины. Тиши. Петруса.

«У всех, кроме…»

Черные губы шахида расплылись в улыбке.

– Думайте быстрее, дети.

«У всех, кроме Трика».

– Вот дерьмо, – выдохнула Мия.

Вспомнила, как он, откидывая дреды от глаз, протянул ей свою ложку. «Тебе не кажется, что он как-то странно пахнет?..»

Трик недоуменно крутил головой, пока остальные аколиты задыхались. Белль упала на пол, царапая себе грудь. Губы Пипа приобрели почти фиолетовый оттенок. Мия вскочила на ноги, сбивая свой стул на пол. Паукогубица посмотрела на нее, слегка вздернув идеально выщипанную бровь.

– Что-то не так, аколит?

– Завтрак… – Мия посмотрела на своих вспотевших коллег-послушников, которые жадно глотали воздух. – Зубы Пасти, она отравила наш завтрак!