Британские интеллектуалы эпохи Просвещения: от маркиза Галифакса до Эдмунта Берка - Максим Ковалев

Досталось от Свифта и протестантскому духовенству, а также диссентерам, чей собирательный образ он вывел в лице брата Джека. Свифт обличал священников, совершавших «мерзости и жестокости» под прикрытием «религии и длинных молитв». Он высмеивал также обычай религиозных фанатиков по каждому поводу обращаться к молитве: «Когда Джек затевал какую – нибудь гнусность, он становился на колени, иногда прямо в канаву, закатывал глаза и начинал молиться». Развенчивая ханжество и лицемерие протестантского духовенства, Свифт утверждал: «Диссентеры – беспощадные гонители под маской ханжества и набожности»334.

Совершенно иначе представлял автор англиканскую церковь (брат Мартин). Здесь не встретишь беспощадной критики догматов и обрядов церкви, которую Свифт обрушивал на католиков и протестантов. Более того, если можно говорить о положительном герое книги, то это, бесспорно, образ Мартина. У Свифта он представал рассудительным, сдержанным, спокойным и невозмутимым молодым человеком, чей кафтан (имелось в виду вероучение) всегда был «аккуратно приведен в состояние невинности»335. Чем же объяснить подобную «лояльную» позицию Свифта по отношению к государственной религии и церкви? Все дело в том, что сам автор всегда оставался активным приверженцем англиканизма. В одной из бесед с лордом Сомерсом Свифт прямо заявил, что является сторонником «высокой церкви». Верность догматам англиканской церкви, за которой Свифт оставлял господствующее положение во всех делах религии, осуждение всяких схизм и ересей, отступлений от доктрин государственной религии Свифт сохранил на протяжении всей своей жизни. Именно фанатичная преданность Свифта англиканству, идущая вразрез с теорией веротерпимости, которой придерживались виги, стала, на наш взгляд, непреодолимым препятствием на пути дальнейшего его сотрудничества с этой партией.

Таким образом, уже в данном произведении выявилось двойственное отношение Свифта к церкви и религии. С одной стороны, он выступал как просветитель, обличавший религию и священнослужителей, а с другой – представал как стойкий защитник англиканства, пытавшийся вывести за пределы критики государственную церковь. Подобное противоречивое отношение к религии Свифт сохранил на протяжении многих лет, и это в немалой степени осложнило его жизнь, затруднило продвижение по службе.

Свифт сетовал, что в защиту его произведения не было напечатано ни одной строчки и не появилось ни одного сочувственного отзыва. Однако он явно лукавил. «Сказка бочки» имела неслыханный успех. За шесть лет она выдержала пять изданий, поставив Свифта в первые ряды известных литераторов Англии. Сам Свифт, перечитывая на склоне лет свой труд, восклицал: «Боже милостивый! До чего же я был талантлив, когда писал эту книгу! ». В то же время она вызвала ненависть к автору со стороны католиков. Папа римский приказал включить «Сказку бочки» в список запрещенных книг. Нелестный прием встретила книга и у высокоцерковников. Королева сочла ее «богохульной», что и послужило в дальнейшем непреодолимым препятствием для Свифта в его стремлении получить епископский сан. Автор «Сказки бочки» в глазах королевы навечно остался еретиком.

В том же 1704 году Свифт издал еще одно произведение – «Битву книг», которую посвятил своему бывшему патрону Уильяму Темплю. Данное произведение возникло в результате спора, вызванного трактатом – эссе Темпля «О знаниях древних и новых», в котором ведущая роль отводилась античным авторам. Противником Темпля в споре выступал хранитель королевской библиотеки Ричард Бентли, отстаивавший важность работ современных авторов. В «Битве книг» Свифт изобразил дискуссию между Темплем и Бентли в виде пародии. Все персонажи книги – античные герои, боги, поэты, богиня с чадами и домочадцами, философы, критики – участвуют в споре древних и современных писателей. Своим произведением Свифт высмеивал претензии «модернистов» на оригинальность, усматривая в этом лишь «наглое скудоумие». Да, и сам спор между древними и современными писателями ему представлялся искусственным. По мнению Свифта, следовало не упиваться творениями великих антиков, а ценить любое произведение за его художественные достоинства и те мысли, которые оно несет человечеству.

За годы сотрудничества с вигами Свифт написал ряд памфлетов: «Рассуждение в доказательство того, что уничтожение христианства в Англии может быть сопряжено с некоторыми неудобствами… », «Проект поддержания религии и реформы манер», «Мысли о различных вопросах морали и развлечений», «Нелепости и абсурдности в английском обществе» и ряд других. Все эти работы со всей очевидностью свидетельствовали об идентичности политических убеждений просветителя с теми, которых придерживались виги.

Как и большинство вигов, Свифт считал, что первоначально «неограниченная власть принадлежала народу», но со временем возникла необходимость ее разделения «с целью ограждения народа от угнетения в стране и насилия извне» на три независимых друг от друга ветви. Во главе государства стоял правитель, добившийся авторитета и популярности в народе доблестью, незаурядными способностями, проявившимися в государственном управлении либо в военных экспедициях. Он возглавлял гражданские ассамблеи. Свифту представлялось логичным, что другая часть власти должна была вверяться «великому совету или сенату знати» – для решения важных государственных дел. Такой совет состоял из людей, владевших крупным состоянием и ведущих свое происхождение от предков, которые уже пользовались властью. Эти люди, подчеркивал памфлетист, легко находили между собой общий язык и свою деятельность начинали прежде всего с мероприятий, направленных на обеспечение неприкосновенности своей собственности. Для достижения этой цели они проявляли особую заботу о сохранении мира в стране и за ее пределами. Наконец, третья часть власти вручалась «представительному собранию народа» – общинам. Причем, подчеркивал Свифт, « власть народа значительна и бесспорна». Свифт неоднократно утверждал, что правление государством не следует доверять «немногим» и что хорошо устроенными государствами являются такие, в которых власть «вверяется в разные руки»336.

Свифт, как и многие виги, защищал принцип «равновесия властей». Если же это равновесие нарушается «в силу небрежного отношения, безрассудства или слабости тех, у кого находится власть, либо какая –либо из сторон перевешивает две другие», неизбежно происходит концентрация власти в руках одной силы – устанавливается тирания. Причем, по мнению Свифта, тирания не определяется количеством правителей и узурпация власти в государстве может быть осуществлена не только одним человеком, но и несколькими людьми. Средство избежать нарушения равновесия властей Свифт усматривал в «определенности» ограничений, накладываемых на каждую ветвь власти, и в том, чтобы эти ограничения были «общеизвестными».

Свифт высказывал опасения, что нарушить равновесие властей может народ. На его взгляд, «нет ничего более опасного, чем позволить народу расширить свою власть», поскольку это неминуемо приведет к «фатальным последствиям». Как выразитель интересов собственников, Свифт опасался расширения власти народа, считая, что это повлечет за собой установление тирании. Он подчеркивал: «большинство революций в древних государствах Рима и Греции начиналось с тирании народа, а завершалось, как правило, тиранией одного человека»337.