Обоняние. Увлекательное погружение в науку о запахах - Паоло Пелоси

Увы, сказать здесь больше практически нечего. Осталось лишь попробовать представить себе, в каких ситуациях мы в принципе могли бы столкнуться с феромональной коммуникацией между людьми – при условии, что она вообще существует. Как вы помните, вомероназальный орган у человека является атавизмом, но у новорожденных он есть. Возможно, именно к этой стадии развития нас и должен возвратить исчезающий пахучий след – и, конкретнее, к тому, что нам в этом возрасте нужно больше всего.

К молоку.

Бенуа Шааль, открывший лактационный феромон у кроликов и наглядно продемонстрировавший врожденное влечение юного потомства к этому химическому маркеру, занимался также и исследованиями человеческих младенцев в первые дни жизни. Работа с ними представляет ряд затруднений этического свойства и ограничивает спектр возможных экспериментов. Тем не менее Шаалю удалось выяснить, что новорожденные обладают обонянием и тянутся к запахам, источником которых является материнский сосок. По композиции они очень сложны и содержат секреции желез, расположенных в околососковом кружке, но там вдобавок присутствует запах самого молока или молозива, не говоря уже об ароматических компонентах кремов и уходовых средств, которыми пользуется мать. Пока что ни одно из изученных веществ не может претендовать на статус гипотетического феромона, но, если он когда-нибудь будет найден, это, скорее всего, случится здесь.

Что ж, самое время сложить воедино неполные и разрозненные кусочки нашего ольфакторного пазла, не имея к тому же ни малейшего представления о том, что за картина должна получиться в итоге.

Итак, мы с вами исследовали локации вероятного производства феромонов и выделили в качестве возможных вариантов потовые железы и секреторные железы в области сосков, но назвать специфические соединения, которые там производятся, так и не смогли. Как и отыскать одоранто-связывающие белки, способные выдать присутствие феромонов, переносчиками которых они работают. Впрочем, есть гипотеза, что эту задачу у человека могут выполнять другие связывающие белки. Отсутствие работающего вомероназального рецептора могло бы дезавуировать саму идею о феромональной коммуникации у людей, но миграция нашего единственного вомероназального рецептора в обонятельную зону намекает, что мы могли бы регистрировать феромоны нашим основным ольфакторным органом – носом. Более того, упомянутый рудиментарный вомероназальный орган у новорожденных вполне может как-то работать – просто его протоколы пока неизвестны науке.

Химический подход не сумел ни доказать, ни опровергнуть идею, что некоторые запахи воздействуют на человека как феромоны. Вероятно, самый весомый аргумент против существования у нашего вида феромонов (по крайней мере, половых) – это эволюционный и культурный факторы. Самая острая необходимость производить половые феромоны с их грубым и специфическим сигналом есть у насекомых, где опасность ошибиться с партнером – учитывая невероятное разнообразие видов, в том числе близкородственных, делящих один ареал обитания, – может быть очень высока.

У млекопитающих половые феромоны подтверждают не столько видовую принадлежность, сколько качество самца (а не самки, как у насекомых) как источника лучших генов для будущего потомства. В этой связи вспомним птиц, у которых в большинстве случаев феромональной коммуникации нет и которые в выборе партнера опираются на зрительные и слуховые факторы. Зрение играет первоочередную роль при выборе партнера и у приматов, включая человека. Нам нет нужды нюхать потенциального возлюбленного или возлюбленную, дабы убедиться, что перед нами действительно человек. Другие элементы – внешность, культура, социальное положение – выдвигаются на первый план; подразумевается, что именно они должны гарантировать, что наше потомство вырастет в безопасной и благоприятной среде, оптимальной для развития всех его физических и культурных качеств.

Несмотря на то что выводы делать еще категорически рано, завершить эту тему можно так: вероятнее всего, феромональной коммуникации у людей нет. Однако химические вещества, регулирующие общение матери с новорожденным младенцем, вызывают в этом отношении определенный интерес [2].

Да, существование человеческих феромонов на данный момент следует признать бездоказательным, что совершенно не мешает мировой косметической индустрии бомбардировать нас рекламой духов и кремов, обладающих поистине магической способностью привлекать индивидуумов противоположного пола, – причем зачастую подкрепленной псевдонаучными публикациями в никому не известных журналах. Вряд ли стоит удивляться, что многие ведутся на нее и покупают сомнительную продукцию, – в конце концов, верят же люди в гадание на картах или так называемые гомеопатические средства.

Представьте: включаете вы телевизор или рыщете в интернете у себя на компьютере или телефоне – смотрите картинки, слышите звуки… и вдобавок чувствуете запахи. Нет, не просто читаете их описания, а реально нюхаете – к вам в нос проникают самые настоящие молекулы. Вообразите себе документальное кино о природе и в нем – ароматы цветов, дуновение морского ветра, свежий дух прерий или лесной чащи. Или кулинарное шоу, где вы собственным носом чуете готовящиеся блюда и ощущаете букет вина, когда из бутылки вынимают пробку. Наверняка вы когда-нибудь мечтали о подобных возможностях. Как же так вышло, что мы столь преуспели в передаче по воздуху образов, звуков и слов – с величайшей точностью и верностью оригиналу – и до сих пор не научились делать того же с запахами? Все дело в технологиях, еще недостаточно продвинутых для подобного рода задач?

Отчасти – да. Обонятельная система слишком сложна и изощренна, чтобы ее можно было воспроизвести с нашим нынешним инструментарием. Но главная причина здесь в том, что мы все еще очень плохо понимаем сам язык, лежащий в основе любых попыток перевода химических сообщений в воспринимаемые запахи. Это примерно как писать компьютерную программу, переводящую текст с одного языка на другой: для начала нужно научиться легко читать и досконально понимать язык оригинала.

Когда речь заходит о запахах, мы сразу становимся очень требовательными и не желаем мириться с несовершенным результатом. Воспроизведение запахов впору сравнить с переводом не просто текста, а стихотворения. Поэзия – это вам не компендиум данных или упорядоченная в виде списка информация, какую можно найти в инструкции к стиральной машине. Даже при смене языка перевод должен передавать те же эмоции, которые автор пожелал вложить в оригинал. Мы готовы смириться с блеклой или расплывчатой картинкой, если сюжет фильма достаточно увлекателен. Мы даже вытерпим скверное звуковоспроизведение (помните жуткие металлические рингтоны мобильных телефонов, пытающиеся изобразить классическую музыку? а ведь это было всего каких-нибудь десять лет назад!), но, когда дело доходит до запахов, все мы вдруг оказываемся ярыми перфекционистами и требуем высочайшей верности натуре. Запахи вызывают эмоции и будят воспоминания куда более прямо и непосредственно, чем зрительные образы и звуки. Если ольфакторный сигнал не в точности соответствует образцу, хранящемуся у нас в памяти, он просто не сработает, не даст желаемого эффекта, и никакие рационализации нам здесь не помогут – как могли бы в случае с картинками или звуками.