Странные дела в отеле «Зимний дом» - Бен Гутерсон

Девочка тяжело откинулась на спинку диванчика. Голова болела нестерпимо.

– Такое бывает при мигрени? – с надеждой спросила она.

– Такое бывает, когда ударишься головой, – отвечала Леона.

– Вода, аспирин, отдых и холодный компресс на место ушиба, где сейчас гематома, – строго сказал Норбридж. – Вот что тебе сейчас надо. Пару дней ты поживёшь здесь, чтобы мы могли за тобой присматривать. При необходимости мы быстро окажем тебе помощь.

Элизабет не двинулась с места. Она сидела, откинув голову на спинку дивана.

– Знаю, зачем ты это делаешь. Хочешь удержать меня подальше от Ланы, Родни и всех остальных.

– Всё, что я хочу, – это чтобы у тебя была возможность поправиться! – дед смотрел на неё так, что слова его звучали весьма убедительно.

Девочка подняла на деда глаза.

– Но ты же не хочешь, чтобы я встретилась с кем-то из этих людей, правда?

– Не думаю, что это актуально, – ответила Леона.

– В смысле? Как? – девочка с недоумением перевела глаза на Леону. – Что ты хочешь сказать?

– Она хочет сказать, что они уехали, – объяснил Норбридж. – Выписались и покинули отель.

– Прямо взяли и уехали из «Зимнего дома»? И Паутеры? И Лана? И миссис Виспер? – Элизабет была потрясена.

– Именно это я и сказал, – подтвердил Норбридж. – Сегодня до обеда. Все до единого. Они убрались из «Зимнего дома», и, если нам повезёт, мы их больше не увидим. Говорю же тебе, я верю всему, что ты рассказываешь. И, так же, как и ты, хочу защитить наш старый добрый отель.

На следующее утро Элизабет снова чувствовала себя ужасно. Голова болела ещё сильнее, чем в день происшествия. Девочка с трудом ела и в целом не могла что-либо делать без ощущения, что голова вот-вот взорвётся, стоит её повернуть или наклонить. О чтении не могло быть и речи.

Элизабет постоянно думала об отъезде Паутеров, Ланы и миссис Виспер – или Селены Химс, как она теперь мысленно называла последнюю. Невозможно, чтобы эти пятеро так просто отказались от своих планов, сдались и уехали из «Зимнего дома». Более вероятная причина их поспешного отъезда – в том, что в «Зимнем доме» теперь не спустят с них глаз, а Норбридж рано или поздно лично попросит их выписаться из отеля, поэтому шансов воплотить свой замысел, каким бы он ни был, у них всё равно не будет. Но Элизабет была уверена: это всего лишь пауза, а не капитуляция. Придёт время, и Грацелла Зимость со своими помощниками проявятся и нападут опять.

В середине дня Элизабет снова заснула. После дневного сна ей стало чуть лучше, и девочка смогла немного почитать. К вечеру ей опять стало хуже, и только следующим утром самочувствие приблизилось к обычному. Когда Норбридж отметил улучшение – после того, как к ней приходил Фредди и она всё ему рассказала – Элизабет оставили одну на целый вечер. Она сидела на диване с книжкой, поглядывая на заснеженные горы над озером Луны. Всё это время взгляд её то и дело падал на полуоткрытую дверь в спальню Норбриджа, где она была только один раз в жизни. Это был канун прошлого Нового Года, когда её заинтересовала огромная картина, где были изображены Норбридж, его жена Мария и дочь Уиннифред, когда той было на три года больше, чем сейчас Элизабет.

Девочка ещё полистала книгу, потом посмотрела в окно, потом огляделась, потом подумала, что хорошо бы съесть яблоко, потом решила ещё почитать – всё это время она сопротивлялась одной навязчивой идее, застрявшей в её голове с того момента, как она проснулась в гостевой спальне квартиры Норбриджа. Навязчивая идея звучала так: «Последняя дверь где-то здесь».

Наконец Элизабет отложила книгу. Она окончательно решила, что следует проделать заключительные шаги по схеме с печати «Зимнего дома» и выяснить точно, куда они приведут.

Итак, если она правильно помнила, ей следовало войти в квартиру и пройти несколько шагов в том же направлении, в котором она пришла, а затем сделать ещё три шага то ли вправо, то ли влево, затем ещё восемь, затем четыре, затем три. Прошагав пространство согласно инструкции, девочка не удивилась, оказавшись прямо перед дверью в спальню Норбриджа. Она толкнула дверь и заглянула внутрь.

В комнате царила полутьма. Возле одной стены она разглядела два книжных шкафа и большой письменный стол. Картина – огромная, высотой почти до потолка – висела с краю на противоположной стене. Элизабет вошла молча, словно опасалась, что Норбридж тихо спит на своей огромной кровати. Девочка отсчитала оставшиеся шаги и оказалась прямо перед картиной, которую так хорошо помнила с прошлого года: озеро Луны, за ним горы, Норбридж в безупречном чёрном костюме, Мария в изящном белом платье – она была редкой красавицей: нежные, почти прозрачные, зелёные глаза, роскошные чёрные волосы. Между Марией и Норбриджем стояла Уиннифред – мама Элизабет. На ней было фиолетовое платье, волосы перехвачены багряной лентой. Нежная улыбка была копией улыбки Марии. Обе они, казалось, готовы были поделиться каким-то приятным секретом. А может, им просто нравилось быть на улице прекрасным солнечным днём. Элизабет прикоснулась к кулону на своей шее, глядя на этот же кулон на шее матери, нарисованный на картине. Золотая цепочка изящно обвивала шею Уиннифред, а на ней – знакомый тёмно-синий мраморный кружочек, оправленный серебром, с выгравированной надписью «Вера».

«Я отсчитала все шаги и прошла путь, как указано на печати. Дверь должна быть здесь», – подумала Элизабет. Она стояла, разглядывая картину, наслаждаясь изображением мамы и бабушки с дедушкой в их молодые годы. Но тут девочка почувствовала нечто странное. В самой картине не было ничего необычного, но ощущение странности не уходило, только она не понимала, в чём именно состоит эта странность.

Девочка отступила на два шага и снова внимательно посмотрела на картину. Она наклонилась вправо, наклонилась влево – ничего не изменилось. Но что-то необъяснимое по-прежнему привлекало её внимание. «Такая картина должна висеть в другом месте! – осенило Элизабет. – Её слишком задвинули в угол».

Девочка качнула картину и аккуратно, чтобы не уронить её, слегка отодвинула, заглянув в щель между стеной и рамой. Там она увидела чётко очерченный дверной косяк. Элизабет вернула картину на прежнее место и замерла. Её била дрожь.

«Последняя дверь», – повторяла она.

Элизабет прикрыла глаза, потёрла виски и посмотрела на приоткрытую дверь из комнаты, чтобы убедиться, что находится здесь по-прежнему одна. Затем она взялась рукой за раму и осторожно потянула её от стены – на этот раз сделав просвет больше, чем в первый раз.

Как и следовало ожидать, над дверью была табличка, а на ней выгравированы такие слова:

Элизабет перечитала короткий текст, пытаясь связать его со словами на других табличках. Затем она положила руку на дверную ручку. Та легко повернулась. Девочка толкнула дверь. Створка начала медленно, со скрипом открываться и наконец распахнулась, открыв вход в секретный туннель.