Смерть старого мира - Марина Шамова

даже не двинулся с места, внимательно наблюдая за ней, и сейчас широко улыбался в ответ. А затем поднял вверх ладонь, и Агнесса увидела легко качнувшийся в прощальном жесте кошелёк, завязки которого оплетали длинные пальцы.

— Пока…

Тихое слово прошелестело в летней тишине и в следующее мгновение силуэт воришки подёрнулся плотной чёрной дымкой, за секунды истаявшей на ветру. Лишь два ярко-алых пятна на месте глаз держались ещё миг, но затем исчезли и они.

Всё вместе заняло лишь несколько ударов сердце, но девушка какое-то время стояла неподвижно, пытаясь понять — чему же она только что стала свидетелем.

Кем, всё-таки, был Честер?

Порыв ветра шевельнул что-то на дороге — там, откуда буквально испарился вор — и, присмотревшись, Агнесса увидела две фунтовых купюры.

Глава 8 — Добро пожаловать в Бирмингем!

Агнесса поспешно проскочила под сводом ворот в третий и, она надеялась, последний раз, сжимая в руке банкноты. Страх страхом, но два фунта — это два фунта. Исчезновение Честера превысило ее лимит изумления на сегодня, и девушка решила подумать об этом завтра, желательно, сидя на сухой и теплой кровати в общежитии Университета. Впрочем, открывавшийся по эту сторону врат вид вселял в сердце сомнение в возможности добраться до Бирмингема засветло — бескрайняя серо-черная поверхность с редкими островками пожухлой, мотающейся под беспорядочными порывами ветра травы да голыми палками кустарников тянулась дальше, чем можно было увидеть. Дорога из грунтовой превратилась в мощеную и вспарывала эту мертвую землю прямой как стрела линией, терявшейся в странном неверном мареве на горизонте.

Солнце проделало по небу порядочный путь и подбиралось потихоньку к зениту. Однако отсюда не могло быть более дня пути до города, как ни считай, и Агнесса, вооружившись этим знанием и уверенностью, что марево на горизонте напускное и призвано зачем-то запутать несчастных путников, рьяно зашагала по старой, но все еще ладной желтоватой брусчатке.

Идти вот так ей наскучило вскоре. Пейзаж оказался страшно унылым и ко всему ещё изрядно подавлял девушку своей безжизненностью. Даже почва здесь ощущалась мёртвой, хотя с виду — богатый чернозём! Но по непонятной причине Агнессе совершенно не хотелось сойти с дороги, чтобы поесть, а вот ускориться, несмотря на усталость — очень. Она даже пила на ходу, решив, что перекусит как-нибудь потом… И вообще, эта корзинка с овощами ей порядком поднадоела! Но выкидывать было жалко.

Сонная послеполуденная тишина, нарушаемая звуком её шагов, внезапно оказалась растревожена отдалённым цоканьем и еле слышным поскрипыванием колёс. Удивлённо оглянувшись, Агнесса увидела, как со стороны леса к ней весьма стремительно приближается двуконный экипаж. Облачка пыли отмечали проделанный путь, а скорость была такова, что девушка ничуть не удивилась бы, если б копыта запряжённых коней высекали из брусчатки искры.

Осмотревшись и оценив ширину мощёной дороги, Агнесса с сожалением отметила, что ей всё же придётся сойти на ту самую «мёртвую землю». Увы, разминуться они не могли никак, да и напугать лошадей совсем не хотелось — равно как и попасть им под ноги. Пришлось, подавив глубокое и непонятное отвращение — точно в болото лезла! — сойти с брусчатки и застыть так. Отходить слишком далеко было боязно, да и идти дальше по полю Агнесса не хотела, хоть земля казалась совершенно сухой и неподатливой, твердой, словно хорошо утоптанная грунтовая дорога.

Кэб крайне стремительно поглощал разделяющее их расстояние, но по мере приближения к девушке, под протестующее фырканье разгоряченных лошадей, сердитые крики кэбмана и отчаянный скрип тормозов, начал притормаживать, а затем и вовсе остановился, резко качнувшись на рессорах — аккурат напротив неё. Агнесса невольно сделала ещё шаг назад, заворожено глядя на вздымающиеся бока пары каурых ездовых лошадок и ощущая источаемый ими жар. Четырёхколёсный закрытый экипаж был лишён любых украшений, кроме подстёршейся белой надписи с вензелями «Смит и братья» на чёрном лаковом боку. Кучер, одетый слегка старомодно, как виденные ею ранее жители Пэйлвуда, небрежно придержал поводья одной рукой, а второй церемонно приподнял шляпу в приветственном жесте.

— Доброго денёчка, мисс. В Бирмингем, я полагаю? — вытянутое лицо мужчины, обрамлённое аккуратно подстриженной щегольской бородкой, выражало дружелюбие и интерес.

Смущённая Агнесса неуверенно улыбнулась в ответ, цепко сжимая в руках саквояж и корзинку:

— Д-да, сэр. Я вам помешала? Извините, ради Бога!

Возница негромко рассмеялся, покачав головой:

— Ну что вы. Как такая прелестная молодая леди может помешать? — в тёмных глазах его, сощуренных от улыбки, не было и следа враждебности или раздражения. — Напротив, хотел предложить подбросить. Всё равно в ту сторону едем, так отчего бы не помочь человеку?

Внутри кабины Агнесса различила лёгкое движение, и в застеклённом окошке на миг показалось девичье личико — по-детски округлое, курносое и весьма раздражённое.

— Почему мы остановились?! — громкий и пронзительный голос с незнакомым акцентом вспорол сонный воздух.

Агнесса слегка поёжилась от тембра и с сомнением посмотрела на кучера, виновато пожав плечами:

— Я не уверена, что это будет правильно…

— Пустяки! — хлопнул ладонью по скамье рядом с собой мужчина, а затем постучал кулаком в стенку кабины:

— Эй, господа хорошие, вы же не возражаете? Негоже в Мёртвом поле живого бросать. Аукнется.

— С какой радости?! — возмутилась девчонка, высунувшись из окна и смерив взглядом поочерёдно Агнессу и возницу. — Я вам за что платила? Чтобы всяких оборванок подбирать по дороге?!

Агнесса вздрогнула, подавив желание сделать ещё шаг назад — она совершенно не собиралась набиваться в попутчики, а теперь и подавно. Пассажирка действительно выглядела весьма богатой барышней: в каштановых волосах с лихвой хватало золотых нитей, скреплявших сложную причёску, а видимая одежда, хоть и дорожного кроя, сшита была явно из очень дорогой ткани.

Что, однако, не делало эпитет «оборванка» приятным.

— Простите, я… — заикнулась было Агнесса, но кучер неожиданно прервал её, без тени почтительности рыкнув в сторону «благородной особы»:

— Вы заплатили за то, чтобы добраться в срок до Бирмингема, юная госпожа Виленская, — последнее, почему-то, прозвучало едва ли не как оскорбление, что девица, безусловно, отметила и открыла уже рот, чтобы заорать в ответ, как мужчина бесцеремонно махнул рукой, отметая ещё невысказанные слова. — И вы попадёте туда вовремя. Как — моя забота. Всё ясно?

Круглое лицо «госпожи Виленской» потемнело от гнева:

— Ты ещё перечить мне, будешь, мра…

— Да пускай садится и поехали уже, — низкий, с рычащими нотками мужской голос донёсся изнутри, прерывая яростную тираду — видимо, спутник круглолицей.

Скандалистка скрылась в глубине кабины, и оттуда до Агнессы донёсся шипящий спор, кажется, на чужом языке, — прислушиваться к которому она не стала. Кучер же, однобоко улыбнувшись, подмигнул ей и протянул руку:

— Забирайтесь, леди. Тут задерживаться — дурная примета.

И Агнесса, не в силах поверить своей удаче, с