Точка отсчета - Патрисия Корнуэлл

На спине и ногах у Келли Шепард были ожоги второй степени.

— А что охранная сигнализация? — спросила я.

— Отключена, — ответила Макговерн.

Она открыла конверт и разложила на столе несколько фотографий. Мы склонились над ними. На одной из них женщина в перепачканной кровью пижаме лежала лицом вниз на полу в ванной комнате. Одна рука под телом, другая вытянута вперед, как будто жертва тянулась к чему-то. Ноги вытянуты и прижаты одна к другой. Покрывавшая пол грязная вода скрывала кровавые следы, но на сделанных с близкого расстояния фотографиях дверной рамы и прилегающей части стены были отчетливо видны оставленные ножом отметины.

— Пожар начался отсюда, — сказала Макговерн, указывая на снимок, сделанный в ванной комнате. — Вот в этом углу возле ванны, под открытым окном со шторой. А здесь, как видите, то, что осталось от деревянной мебели и диванных подушек. — Она постучала пальцем по фотографии. — Так что у нас имеются открытая дверь и открытое окно. Огонь вспыхивает на полу и захватывает штору, но на этот раз энергии слишком мало, и потолок не сгорел полностью.

— Как вы думаете, почему? — спросила я.

— Причина может быть только одна, — ответила Макговерн. — Он допустил просчет. То есть я хочу сказать следующее. Понятно, что убийца затащил в ванную мебель, диванные подушки и прочее, чтобы устроить настоящий пожар. Но все пошло не так, как надо. Собранный горючий материал не воспламенился полностью из-за открытого окна, к которому потянулось пламя. Конечно, если бы преступник задержался, то понял бы, в чем дело, и исправил ошибку, но он поспешил уйти. Поэтому огонь лишь облизал тело, как язык дракона.

Пока Макговерн говорила, Бентон молчал, застыв, точно статуя, и только взгляд его перебегал с одной фотографии на другую. Я знала, что он уже сделал какие-то свои выводы, но не торопится их высказывать. Бентон никогда еще не работал с Тьюн Макговерн и не знал доктора Абрахама Герда.

— Мы здесь будем еще долго, — сказала ему я.

— А я пойду посмотрю на место, — ответил он.

Лицо Бентона как будто окаменело, как случалось каждый раз, когда он ощущал присутствие зла, как другие ощущают едва заметный сквозняк. Я повернулась к нему, и наши глаза встретились.

— Я еду туда же, так что можете следовать за мной, — предложила Макговерн.

— Спасибо.

— И еще одно, — сказала Макговерн. — Задняя дверь была не заперта, а возле ступенек в траве стояла кошачья коробка.

— Думаете, она выходила, чтобы опорожнить кошачью коробку или что-то в этом роде? — спросил Герд. — А парень поджидал ее там?

— Это всего лишь предположение, — ответила Макговерн. — Одно из возможных.

— Не знаю, — покачал головой Уэсли.

— Тогда получается, что убийца знал про кошку? И про то, что хозяйка откроет заднюю дверь, чтобы очистить коробку? Сомнительно.

— Мы не знаем, когда именно она открыла заднюю дверь. Что касается кошачьей коробки, то она могла стоять там, например, с прошлого вечера, — заговорил Бентон, стаскивая с себя халат. — Нельзя исключать, что она отключила сигнализацию и открыла дверь либо поздно вечером, либо рано утром по каким-то другим причинам.

— А кошка? — спросила я. — Ее никто не видел?

— Пока еще никто, — ответила Макговерн, и они с Бентоном направились к выходу.

— Что ж, начнем, — сказала я Герду.

Он взял фотоаппарат, готовясь снимать, а я поправила лампу и, склонившись над телом, внимательно осмотрела царапину на лице жертвы. Сначала мне попался вьющийся темный волос длиной четыре с половиной дюйма, принадлежавший, очевидно, самой женщине. Потом я увидела и другие, рыжеватые и короткие и, судя по темному корню, недавно окрашенные. Разумеется, хватало и кошачьей шерсти, попавшей на тело после того, как жертва уже упала на пол.

— Кажется, персидская, — предположил Герд. — С длинной, очень тонкой шерстью.

— Вполне возможно, — согласилась я.

Первоочередной и самой важной нашей задачей был сбор трассеологических улик. Обычно люди даже не представляют, сколько микроскопического мусора они носят на себе, пока кто-то вроде меня не берется за дело и не начинает очищать их одежду и тело от едва заметных частиц. Я обнаружила мелкие деревянные щепки, по-видимому, от пола и стен, кошачью шерсть, кусочки растений и частички насекомых, а также пепел от пожара. Но самое важное открытие я сделала, изучая через лупу страшную рану на шее, где мое внимание привлекли два блестящих металлических пятнышка. Я подцепила их кончиком пальца и осторожно перенесла на чистую белую тряпочку.

На старом металлическом столе стоял анатомический микроскоп, и я поставила увеличение на двадцать и подстроила подсветку. В ярком круге света отчетливо виднелись изогнутые серебристые стружки. В это невозможно было поверить!

— Сейчас мы поместим их в контейнер, — быстро заговорила я. — И нужно очень тщательно осмотреть все остальные раны. Это очень важно. То, что мы ищем, имеет тусклый серебристый цвет.

— Думаете, они были занесены оружием? — взволнованно спросил Герд, подходя ближе и разглядывая находки.

— Я нашла их в ране на шее. Точно такие же были обнаружены в ранах женщины, убитой в Уоррентоне.

— Что нам о них известно?

— Магниевые опилки. Об этом еще никто не знает. Мы не хотим допустить утечки информации в прессу. Надо сообщить Бентону и Макговерн.

— Действуйте.

Всего мы насчитали двадцать семь ран, но даже самые тщательные поиски не дали результата: ни в одной из них блестящих стружек не обнаружилось. Мне это показалось немного странным, потому что, согласно нашей теории, шею жертве убийца перерезал в последнюю очередь. Если металлические опилки были занесены ножом, то почему они не попали в другие раны, более ранние? На мой взгляд, такое обязательно должно было случиться при глубоком проникновении лезвия в мышечные ткани.

— Возможно, но нелогично, — пробормотала я, начиная измерять рану на горле. — Длина — шесть и три четверти дюйма. Наименьшее проникновение под правым ухом, затем углубляется, проходит через подъязычную мышцу и трахею... снова мельче... поднимается по другой стороне шеи... Судя по характеру раны, убийца находился сзади и держал нож в левой руке.

Часы показывали два, когда мы начали наконец обмывать тело, и еще несколько минут стекавшая со стола вода была ярко-красной, будто земляничный сок. Я оттирала кровь большой мягкой губкой, и, когда закончила, раны, уродовавшие чистую смуглую кожу, предстали перед нами еще более страшными. Келли Шепард была красивой женщиной, с высокими скулами и безупречной, гладкой, как полированное дерево, кожей. При росте в пять футов восемь дюймов она имела отличную фигуру, подтянутую и рельефную, как у спортсменки. Ногти были не накрашены, украшения отсутствовали.