День мертвых - Майкл Грубер

Он вернулся в машину, включил радио и давил на кнопку поиска, пока не нашел станцию, по которой передавали старомодную ranchera. Позабыв про всяких кровельщиков и бандитов, Мардер сидел, слушал мексиканские напевы и вспоминал свою прежнюю жизнь – как они с Чоле читали в гостиной, а на заднем фоне тихонько пела Лола Бельтран или Росио Дуркаль.

Краем глаза он уловил движение – открылась стальная дверь; в зеркале заднего вида показался Скелли и зашагал к машине. Мардер переместился на пассажирское сиденье и пристегнул ремень.

Один из кровельщиков поднял кусок брезента. Второй достал из кармана какой-то инструмент. Чтобы узнать пистолет, Мардеру потребовалось несколько мгновений.

Он выхватил собственный, распахнул дверцу – и налетел на ремень. Пока он сражался с заклинившим механизмом, кровельщик с пистолетом встал перед Скелли, спиной к Мардеру; второй подходил к Скелли сзади, изготовившись набросить тому на голову брезент и затащить в фургон, у которого очень своевременно оказалась открытой кузовная дверь.

Едва Мардер выбрался из кабины, раздался выстрел, и голова вооруженного мужчины взорвалась красным фонтаном. Скелли развернулся, последовала вспышка, второй выстрел, и тип с брезентом также повалился. Скелли подбежал к «Джетте», сел за руль и погнал прочь.

– Как, черт возьми, тебе это удалось? – спросил Мардер, когда они уже лавировали между машинами на cal-zada[97].

– У меня в руке все время была эта штука, – ответил его друг и бросил Мардеру на колени крошечный пистолетик. Тот еще не успел остыть. – Стреляет ружейными патронами четыреста десятого калибра. Я поднял руки, будто сдаюсь, и стал молить о пощаде, а потом пальнул ублюдку в лицо. И второму тоже. Профессионалы, похоже. За нами следовала машина, если не две.

– Но у тебя же не было больше сумки. Зачем тебя похищать?

– Сомневаюсь, что это из-за денег. По-моему, это все наш друг Куэльо.

– Ты так думаешь? В Мехико?

– Тут достаточно телефонного звонка. И это ведь Истапалапа – здесь похищения поставлены на поток. Нет, о случайности даже речи не идет. Все было спланировано. Возможно, за нами следили от самого аэропорта.

– Но почему тебя? Почему не меня?

– О, скорее всего, они просекли, что я – мозговой центр операции. Или силовой. – Он наградил друга ухмылкой. – Не переживай, Мардер. В следующий раз придут за тобой.

Следующим утром Мардер ждал у самолета, нервно поглядывая на часы. Он уже приготовился к худшему, когда подъехал Скелли в компании Статы. Сразу за «Джеттой» следовал грузовик с логотипом мясокомбината.

– Пришлось заглянуть кое за чем, шеф, – сказал Скелли. – Стата составила список.

– И за чем? Не за тем же, что ты купил вчера?

Мардер перевел взгляд на грузовик. Четверо мужчин выгружали из кузова большие картонные коробки и на тележках подвозили к зияющему багажному отсеку «Кинг-эйра».

– Нет-нет, тот груз придет контейнером по морю. А тут просто кое-какая полезная электроника.

– Он купил вышку сотовой связи, – вставила Стата.

– И мобильники, целую кучу мобильников, – добавил Скелли. – Завалим ими наш поселок по самое не могу.

– Не понимаю, – сказал Мардер. – Разве ставить собственную вышку законно?

– Ну почти законно, ты же знаешь мексиканцев. Техническую часть тебе объяснит Стата. Бог мой, да это никак наша Лурдес?

– Да, – ответил Мардер, взглянув на девушку, что вышла из здания терминала. – Точнее, отныне ее полагается называть Ло. Благодаря сеньоре Эспиносе и моей кредитке она теперь экипирована по полной.

Розовый костюмчик «Боттега Венета», сандалии «Бланик» на высоком каблуке (в пересчете на вес – сто долларов за унцию), а также стрижка за четыреста долларов и целый вечер наставлений по части осанки, макияжа и прочих атрибутов телезвезды помогли Лурдес Альмонес преобразиться из хмурой провинциальной девчонки во вполне сносное подобие знаменитой сериальной актрисы. На взгляд Мардера, эффект был чисто поверхностным, и в груди его шевельнулся ужас Франкенштейна, взирающего на дело рук своих, однако девушка вся лучилась счастьем и, как истинная звезда, изливала его на всех, кто оказывался на ее орбите.

– Я влюбился, – проронил Скелли.

– Ей семнадцать, – напомнил Мардер.

– Вот и состаримся вместе, – сказал Скелли, с распростертыми объятьями направляясь к девушке.

Во время полета Мардер сидел рядом с дочерью, которую почти не видел со вчерашнего дня. Ни она, ни Скелли не явились к ужину, чтобы отметить триумф Лурдес на собеседовании у Марсиаля Хуры.

– Тебя не хватало вчера вечером, – сказал он. – Убежала куда-то со Скелли.

– Ага, сначала он долго расспрашивал меня насчет сотовых систем, а потом мы поехали к одному его знакомому…

– Сколько же у него знакомых, а? Хоть имя-то у знакомого имелось?

– Мистер Лопес. Ждал нас в подсобке на складе в Тепито, у них там полно всякой левой продукции.

– А зачем ты вообще его сопровождала? Я думал, поедешь вместе с нами на «Телевису».

– Я решила, что мои познания больше пригодятся Скелли, чем Лурдес. Как я поняла, Пепа уже обо всем позаботилась – насчет макияжа, стрижки, одежды и так далее. Многовато роскоши, на мой вкус, – ты же знаешь, я за футболки и шорты. Как она справилась, кстати говоря?

– На удивление прекрасно. Знаешь, он же крутой продюсер, большая шишка на мексиканском телевидении – сразу представляется жирный развратник с усами и сигарой, этакий Зеро Мостел[98], но нет. Он похож на балетмейстера, вроде Баланчина[99]: черная рубашка, короткие волосы, худощавый, в толстых круглых очках. Кабинет у него самый обычный: большие видеомониторы, захламленный стол, диванчики, журнальный столик, ничего сверхъестественного. И вот мы – я, Пепа и девочка – заходим, здороваемся, обмениваемся любезностями, и он сразу же про нас забывает. Все внимание на Лурдес. Они начали обсуждать сериалы. Хура принялся ее расспрашивать: что ей нравится, что не нравится, актеры, сюжеты… Меня поразило, как связно она может говорить о том, что любит. Обычно из нее и слова не вытянешь.

– Знаю парней, у которых так же с видеоиграми. Жалкое зрелище, вообще-то.

– Разве? Ну не знаю. Массовая культура не так уж проста. Для миллиардов людей все это как религия – может, даже в буквальном смысле. Вряд ли случайность, что почти все мыльные оперы снимаются в католических странах. В общем, дальше мы прошли в студию на кинопробы: Хура задает ситуацию и несколько фраз, Лурдес должна импровизировать. Это было изумительно. Она полностью вживалась в классические типажи – отвергнутая любовница, непокорная дочь. Я такого в жизни не видел. Пепа просто обомлела.