Школа для одаренных «Красный закат» - Екатерина Богданова

– Так, я не поняла! – начала откровенно наезжать. – Значит, все остальное – это типа в порядке вещей? И только одно жизненно важно – кто же на самом деле такая Лера и откуда она в ваш идиотский мир пришла?!

– В наш мир? – эхом повторил Дорн.

Ой, кажется, лишнего сболтнула… Дальнейшее показало, что не кажется.

– В наш мир, значит, пришла, – пробормотал Дорн. – Сама? Или случайным выбросом затянуло?

– Чего? – совершенно не поняла вопроса я.

– Ты сказала «в ваш идиотский мир», – пояснил он. – И это значит, что ты не считаешь этот мир своим. Ты не местная, совсем не местная.

– И тебя это не удивляет? – насторожилась я.

– Скажем так, я это допускаю, – улыбнулся Дорн. Без издевки, без снисходительности, которую проявляют по отношению к слегка поехавшим крышей людям, просто улыбнулся.

– С чего бы это? – спросила, чуть отодвинувшись.

– Видишь ли, Лера, – улыбаясь все шире, заговорил мужчина, – мой отец уже много лет занимается решением проблемы магического истощения в нашем мире. Я по мере возможностей участвую в его исследованиях, но обучение и некоторые другие дела отнимают много времени. По этой причине я не мог присутствовать при последних его экспериментах, однако мне известно, в каком направлении он работает.

– А можно без вот этой вот всей воды? – попросила я. – Прямо сказать не судьба?

– Похоже, судьба, – уже откровенно рассмеялся Дорн. – Именно судьба!

А может, это ему лечиться пора? Вон как радуется без видимого повода. А без повода у нас кто радуется? Правильно – сумасшедшие. Им палец покажи – описаются от счастья. Вот и Дорн тоже… не писается, конечно, но счастлив, как идиот!

– Не понимаешь? – по-своему понял мой скептический взгляд Рэджи.

– Будь добр, объясни неразумной, – попросила с изрядной долей ехидства.

– Да пожалуйста! – согласился он. – Уже года два отец работает над одной занимательной теорией. А именно – множественность миров. Согласись, глупо думать, что жизнь, в глобальном понимании этого слова, могла зародиться только в одном экземпляре.

Еще как соглашусь. У нас не одна тысяча ученых уже многие десятилетия бьется над вопросом, есть ли жизнь на Марсе. Похоже, папашка Дорна идет впереди планеты всей, в смысле шагает не в ногу с прогрессом, а значительно его опережая. Глядишь, так и электричество вместе с паровым двигателем изобретет. Хотя на что оно им, если магия есть?

– Так вот, – продолжил Дорн. – Не далее как месяц назад отец что-то нащупал. Мне некогда было вникать, что именно он там нашел, но эксперимент по связи с другим миром отец точно провел. И вроде как неуспешно.

– Ну и? – заинтересовалась я.

Кто знает, вдруг гениальный папочка до чего-то стоящего додумается? Вдруг и домой меня вернуть сможет!

– Полагаю, что все же успешно, – огорошил меня Рэджи. – Ты и есть тот самый успех, Лера. Отцу удалось притянуть того самого человека, в котором кроется ключ к возрождению магии!

Все, я злая!

Вскочила, нервно прошлась по комнате, резко повернулась к магу и потребовала:

– Веди!

– Куда? – вопросил он, откинувшись локтями на кровать.

– К отцу своему веди! – рявкнула я. – Пусть он меня домой возвращает! Надоела эта ваша возня!

Дорн сел ровно, нахмурился, мотнул головой и уверенно заявил:

– Не думаю, что это возможно.

– С чего это?! Как вытащил сюда, так пусть и обратно запихивает! – уже откровенно заорала я.

– Видишь ли, Лера, ты упустила один очень важный момент, – успокаивающе заговорил Дорн. – Отец посчитал эксперимент несостоявшимся, то есть контроля не было. Он просто не знает, как вернуть тебя домой.

– Вот пусть сам мне об этом и скажет, – насупилась я. – Пусть в глаза посмотрит и скажет, что у него это случайно получилось! Подумаешь, сломал жизнь человеку. У вас, магов, это, наверное, обычное дело!

– Ты тоже маг, – напомнил мне о неприятном Рэджи.

– Тоже наверняка результат экспериментов твоего папочки, – язвительно заметила я.

– Не думаю, – покачал он головой. – Целью исследования было именно найти изначально одаренных.

– Кругом твой папочка промахнулся, – фыркнула я. – У нас магии и в помине нет. Только разве что в сказках.

– Ты сама призналась, что не чувствовала в себе силу, пока не приняла ментальный слепок личности Велеры, – ответил Дорн. – Видимо, в твоем мире просто не верят в магию, вот и не ощущают ее присутствия. Это уже доказанный факт – если человек не знает о наличии у него дара и нет предпосылок к его раскрытию, он просто не чувствует его.

– То есть домой вы меня не вернете? – сделала я из всего этого неутешительный вывод.

– По крайней мере, не сразу, – уклончиво отозвался Дорн. – Возможно, позже, но обещать не могу.

– Ясно, – понуро прошептала я. – И что теперь?

На душе было мерзко. Им-то хорошо, достали себе нужный компонент для восстановления магии, все счастливы, все довольны. Кроме меня…

– А теперь нам нужно избавиться от внимания целителей, – встав, поведал мне Дорн. – Марасский, как я теперь понимаю, вообще не в курсе происходящего и считает тебя своей дочерью. Это нам на руку. Король уже едва ли может самостоятельно принимать решения, целители обработали его по полной программе. Не удивлюсь, если он скончается «от неизвестной болезни» в ближайшую пару месяцев. Что странно и бессмысленно, ведь на смену ему придет Олли, у которого есть связи среди магов. Из него действительно неплохой правитель выйдет, и потому, несмотря на личную неприязнь, даже я его поддержу.

– Ничего удивительного, – передернула я плечами. – Велера должна была выйти за него замуж, обзавестись наследником и убить. Герцог Марасский стал бы регентом при внуке, а у него с целителями, похоже, все схвачено.

– Мы уходим, – неожиданно заявил Дорн.

– Ну уж нет! – возразила я. – Если твой отец не сможет вернуть меня домой, то мне здесь жить придется. И я хочу жить свободной! А для этого мне нужно доказать всем, что я имею на это право. Вот докажу – тогда и свалим.

– Опасно, – качнул головой Дорн.

– А ты мне на что? – всплеснула я руками. – Я же вижу, насколько ты силен. И сила у тебя, прямо скажем, какая-то аномальная. Вот ты меня и защитишь, если что.

– Видишь? – как-то напрягся маг. – А что именно ты видишь?

И мне как-то сразу припомнился разговор в карете. То, как герцог Марасский высказался о его происхождении, как назвал его, прямо скажем, унизительно – «оно». Будто Дорн и не человек вовсе.

Отступила подальше от местной аномалии и невинно так предложила:

– А давай я ничего не видела?