Темная буря - Аннетт Мари

Боль угасла, и амацуками поднялась на ноги. Ветер утих, и лепестки алыми снежинками осыпались на землю.

Инари стоял на коленях, склонив голову, и стискивал свою руку, на которой возникли блестящие красные бусины онэнджу. Четыре витка вокруг его правого предплечья налились силой. Он тяжело дышал, содрогаясь всем телом.

– Что ты натворила? – хрипло прорычал Инари.

Он поднял голову. В его глазах пылала такая ярость, что Эми бы отшатнулась. Аматэрасу не отступила.

– Что ты натворила?! – проревел он, вскакивая с земли, но пошатнулся и едва удержал равновесие. Его грудь натужно вздымалась.

– Я сковала твою силу, – произнесла Аматэрасу, поразительно спокойная перед лицом его безудержной ярости. – Ты не в себе, Инари. Мы не позволим тебе вырезать людей ради прихоти.

– Вырезать людей? – прорычал он. – Смейся надо мной, что я проиграл тому дракону, будь он неладен, если хочешь, но не смей звать меня убийцей людей.

– Тогда как же ты назовешь резню в той деревне?

– Откуда мне было знать, что на меня охотится Орочи? Я не знал даже того, что он возродился, а ты винишь меня в том, что он убил…

– Орочи? – потрясенно переспросила Аматэрасу. – О чем ты?

Инари силился выпрямиться, все еще держась за руку и задыхаясь.

– Думаешь, эти раны мне нанесли какие-то люди?! Когда я нашел деревню, они уже были мертвы.

– Уже мертвы? – прошептала Аматэрасу.

– Ты всегда думаешь обо мне худшее! Орочи убил их и скрылся, а потом напал из засады, когда я остановился разобраться, что же там стряслось.

– Но… я не ощутила Орочи…

– Как и я, пока он не вспорол мне бок.

– Я… я не понимаю…

– Что тут понимать? Орочи хотел Муракумо и…

– Муракумо? Клинок Сусаноо?

– Да, я его одолжил. Без разрешения. – На губах Инари мелькнул призрак невеселой улыбки. Он все так же держался за руку, словно она причиняла ему мучительную боль. – И теперь я должен вернуть Муракумо, пока Сусаноо не понял, что я потерял его драгоценный клинок в схватке с его заклятым врагом.

– Инари…

Его лицо вновь исказилось от гнева.

– Сними это с меня, Аматэрасу.

Она сцепила руки.

– Прости меня, Инари. Меня… меня обманули. Как только печать станет целой, я смогу ее снять.

Инари фыркнул. Его жгучий гнев притупился, а свет онэнджу, напротив, стал ярче. А затем сияние наконец начало угасать. Аматэрасу протянула руку, и Инари застыл, стиснув зубы.

Ее ладонь зависла над его запястьем.

– Инари… как же мне вновь заслужить твое доверие?

Он посмотрел ей в глаза, в глаза Эми, и в его собственных она увидела древнее, горькое одиночество, уходившее корнями так далеко, что ему не было конца.

– Никак.

Аматэрасу потянулась к онэнджу.

И земля вдруг задрожала.

Под ногами Инари с грохотом разверзлась трещина. Аматэрасу не успела ни отреагировать, ни сдвинуться, ни даже отвести взгляд. Инари потрясенно распахнул глаза и содрогнулся. Брызнула кровь, и на его лице вспыхнул гнев.

А затем свет в его глазах померк, и голова запрокинулась.

Аматэрасу отпрянула на шаг, не отрывая взгляда от острого корня, торчащего из груди Инари. Он безжизненно висел, пронзенный в самое сердце. А затем ее взгляд упал на ярко сияющие на его руке онэнджу.

– Нет! – в ужасе шепнула Аматэрасу.

Ветер коснулся ее кожи, безмолвно предупреждая. Аматэрасу рывком развернулась.

Среди деревьев, улыбаясь сдержанно и в то же время торжествующе, стояла Изанами – и ее рука уже была поднята в приказе. По телу Аматэрасу растеклась мучительная боль. Ее грудь пронзил точно такой же корень. В глазах вновь помутнело, и мир поглотило серебро.

Эми отпрянула, хватаясь за грудь и тяжело дыша. Как только ее спина ударилась о доски пола, реальная боль вытеснила фантомную. Эми перекатилась и встала на колени, придерживаясь рукой за пол. Сердце под второй ладонью колотилось о ребра, живое.

Эми сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Она все еще видела, как корень пронзал ее тело. Видела безжизненного Инари, его устремленные в голубое небо мертвые глаза.

Широ удалось вспомнить этот миг. Мгновение, когда он умер, разъяренный тем, что Аматэрасу его сковала. Эми скользнула ладонью к животу – туда, где были раны, которые Инари успел нанести Аматэрасу. Без колебаний, без жалости. Даже не зная, что она делает и зачем, он хлестнул ее со смертоносной силой – такой, что убила бы любого, неспособного исцелять себя. Правда, магия Аматэрасу все же не спасла ее смертное тело от прямого удара в сердце.

Эми медленно покачала головой. Образ рубиновых глаз менялся перед ее внутренним взором, холодное лукавство Инари перетекало в озорное веселье Широ и наоборот.

Двери вдруг с треском распахнулись.

Фонари со двора озарили знакомый темный силуэт красноватым светом, он шагнул ближе, исполненный хищнической ярости, и потянулся к ней.

В ее памяти тут же промелькнули огненные когти Инари – и Эми с испуганным вскриком отшатнулась.

Рука кицунэ замерла в паре дюймов от ее локтя. Он повернул ладонь, и в ней ожил крохотный огонек. В трепещущем свете, отбрасывающем резкие тени, возникло лицо Широ.

– Что ты натворила? – прорычал он.

У Эми перехватило дыхание. Широ задал тот же вопрос, что и Инари. Смятение усилилось. Она как никогда отчетливо видела в Широ Инари… или же это она видела в Инари Широ?

Он вглядывался в ее лицо.

– Ты ведь не выкинула какую-нибудь глупость вроде того, чтобы попросить Аматэрасу низойти пораньше, правда?

Ее рот открылся, но с губ не сорвалось ни звука.

– Если она и пыталась, – вдруг раздался из-за спины Широ голос Юмэя, – то явно не преуспела.

Эми перевела взгляд и увидела стоящих на пороге Юмэя и Сусаноо. Позади них возвышался Бьякко.

– Что ты здесь делаешь, Эми? – сурово осведомился Широ.

– Я… – Она посмотрела на каждого, а затем вновь сосредоточилась на кицунэ, сидящем перед ней на корточках. – Я говорила с Аматэрасу.

– Говорила? Как?

– Через шинтай. Она рассказала… она рассказала мне, что задумала Изанами.

Юмэй и Сусаноо вошли в святилище и встали рядом с Широ. С трудом сглотнув, Эми повторила все, что амацуками поведала ей про Небесный мост. Когда она закончила, воцарилась тишина.

Первым наконец заговорил Сусаноо:

– Если она пройдет по Мосту, нам останется лишь бежать в Цучи, отрезать его от всех якорей, отделить от этого мира.