Священные холмы - Ольга Крючкова

Король помолился Дану, дабы та помогла ему вынести все невзгоды.

– Молю тебя, мать прародительница, будь милосердна ко мне и Таре. Не дай Бешеным псам утопить Эргиал в крови.

Конайре в бессилии опустился на землю, он был сломлен. Увы, Морриган не была к нему благосклонна, отдав своё предпочтение королям Фера-Морк и сыну-предателю.

К королю подбежал один из лэрдов, его доспехи покраснели от крови. Он, потрясая обнажённым мечом, с которого ещё капала кровь, прокричал в отчаянии:

– Мой повелитель, мы погибли! Неприятель устроил нам хитроумную ловушку!!! Тебе надо спасаться!

Король поднялся с земли и угрюмо заметил:

– Вот тебе и дикари… Они умнее нас и сражаются гораздо лучше. Вели подать мою лошадь!

Конайре, верхом, в сопровождении немногих воинов, оставшихся в живых, из личной гвардии, покинул поле битвы, направляясь в Тару. Он надеялся отозвать отряды, охранявшие южные рубежи, дабы снова сразиться с Ингелом и Бешеными псами.

Но едва ли он успел отъехать, как Ингел, добивавший поверженных соотечественников, отдал приказ:

– Схватить Конайре! Доставить его живым!

И в погоню за королём отправились дружинники бастарда. Не успел Конайре миновать и лиги, как его военачальник заметил:

– За нами погоня, повелитель!

Беглецы пришпорили коней. Но преследователи с явным численным перевесом и азартом настигали их. Конайре понимал: ему не уйти от погони. Он остановил коня и обратился к гвардейцам:

– Вы верно служили мне много лет. Но сегодня битва проиграна. Преследователи всё равно нас настигнут. Так примем же достойно наш последний бой!!!

Король обнажил меч, не собираясь дешево отдавать свою жизнь неприятелю.

* * *

Израненный, окровавленный Конайре стоял на коленях перед Ингелом. Тот с удовольствием взирал на своего отца.

– Теперь и ты узнаешь: что такое унижение! Это расплата за то, что я рождён бастардом! А ведь ты мог жениться на моей матери, но не захотел! На тот момент тебе была выгодна Фиона и её отец! Именно он посадил тебя на трон!

Конайре сплюнул кровью и, тяжело дыша, заметил:

– Я тоже был рождён от наложницы…

Ингел рассмеялся.

– Конечно! И силой захватил власть, устранил своего сводного брата. Хороший пример для меня!

Конайре сник, увы, но сын был совершенно прав: он действительно силой, при помощи отца Фионы захватил власть и, разумеется, ему пришлось, жениться на дочери своего верного соратника. А Моргауза… Да, он любил её, и даже слишком. Поэтому столько лет терпел наложницу в Таре, несмотря на её дурной характер. Впрочем, Фиона тоже не отличалось особой кротостью.

– Что скажешь перед смертью, отец? – с явной издёвкой поинтересовался Ингел.

– Передай своей матери, что я любил её.

Ингел скорчил гримасу отвращения.

– Любил! И потому моя мать почти всю жизнь оставалась наложницей! А, когда она перестала благоухать, подобно цветку, ты изгнал её из Тары!

Конайре молчал, ему нечего было возразить: дейсвтвительно, Моргауза тяготила его в последнее время и мешала чувствовать себя свободно с новой наложницей, леди Тальтиу. Да и потом король опасался дурного характера Моргаузы, ведь она могла отомстить сопернице.

– Что от меня хочешь, Ингел? Чтобы я раскаялся?

– Да!!!

– Так вот, не собираюсь этого делать.

Ингела захлестнула слепая ярость.

– Ах, вот как! Ну что ж, ты сделал свой выбор. Ты отправишься в Энгус! Да, да, тот самый Энгус, в который ты собирался заточить мою мать! Я не могу лишить её удовольствия увидеть тебя в столь жалком виде.

* * *

Моргауза сидела в зале за столом, когда стража привела к ней Конайре. Женщина взглянула на короля и своего бывшего возлюбленного: теперь, от его гордости и красоты ничего не осталось. Перед ней стоял постаревший, совершенно седой мужчина, сломленный жизнью и уже мысленно приготовившийся к смерти.

Моргауза сделала знак рукой и стража удалилась, оставив её наедине с пленником.

– Времена меняются. – Заметила она. – Ещё недавно я просила тебя о снисхождении, а теперь ты стоишь передо мной поверженный.

– Что ты хочешь от меня услышать, Моргауза? – едва слышно спросил Конайре.

– Ингел передал мне твои слова… О том, что ты любил меня.

– Истинная правда. И ты это знаешь. Не стоит ворошить прошлое…

Моргауза удивлённо вскинула брови.

– Отчего же? В Таре мы давно не откровенничали с тобой. Вероятно, это было, когда мы в последний раз делили ложе.

– Возможно. Я уже не помню.

Женщина рассмеялась.

– Вы, мужчины, слишком быстро всё забываете. – Грустно заметила она. – Скажи, а твоя наложница в тяжести?

Конайре обуял страх: Дейдре! Она теперь беззащитна! Путь на Тару свободен! Что же с ней станет?

– Не знаю. После Балтейна прошло слишком мало времени.

Моргауза прищурилась, что-то прикидывая.

– Да, нет, вполне достаточно, чтобы женщина поняла: ждёт ли она ребёнка.

– Не трогай Дейдре! – взмолился Конайре. – Если хочешь мести – убей меня! Но не трогай её!

Моргауза застыла в изумлении.

– Ты, король Эргиала, просишь меня, свою бывшую наложницу, пощадить леди Тальтиу?

– Да!

Женщина громко рассмеялась.

– Никогда! Слышишь: никогда! Если мои братья захватят Тару, то я собственноручно перережу ей горло! – Она извлекла из ножен корнвенхау. – Помнишь этот боевой нож? Тот самый, которым ранили Ингела?

Конайре узнал оружие, как и тогда, на Самайн, почти два года назад. Несомненно, нож некогда принадлежал лэрду Маону.

– Убей меня прямо сейчас! – взмолился Конайре.

– Нет, мой бывший повелитель, тебе уготована другая участь. Завтра, после захода солнца тебя принесут в жертву Тевтату.

Конайре содрогнулся, вспомнив, как приказал обезглавить лэрда Маона в Маг-Слехт и, как Моргауза упивалась происходящим действом.

Весть о том, что Ингел Одноглазый в союзе с королями Фера-Морк захватили Энгус и земли Сливенелона, а также о смерти короля Конайре во славу кровавого бога войны, достигла Тары.

В городе началась паника. Богатые горожане, опасавшиеся, что Бешеные псы могут в любой момент захватить их имущество, укладывали всё ценное в повозки и направлялись в Дублин под защиту лэрда Мак Кормака.

И даже те, кому особо было нечего терять, боялись Бешеных псов похлеще, чем чёрной чумы. Бедняки с узелками в руках также покидали Тару и её предместья.