Город, который боролся - Стивен Майкл Стирлинг

— Что это за планета Кольнар?

— Ее называют «Вратами Ада». Прозвище было выбрано, чтобы воздействовать на особо чувствительных. Судя по данным тех же источников, преступников подвергают там смертной казни. Сила тяжести — один и шесть десятых, очень горячее солнце, громадная концентрация тяжелых металлов в атмосфере, густой воздух с небольшим содержанием кислорода, необыкновенно активная и в основном ядовитая биосфера. Озоновый слой отсутствует. Вулканизм, невероятные погодные катаклизмы… словом, все прелести жизни. Уже давно не посещается пришельцами из других миров. Когда, несколько веков назад, проводилось Великое исследование, наши корабли обстреляли. Очевидно, каждые сорок лет или около того там разражаются атомные войны, а наши суда проходили поблизости во время одной из них. Описание физического типа кольнари соответствует рассказам Амоса и всех остальных. Впоследствии с ними было еще несколько контактов. Но инцидент во время исследования напомнил им, что остальная Вселенная, к их громадному сожалению, все еще существует.

— К сожалению?

— Ну, я получил немало материалов о пиратстве, мародерстве, репрессиях регулярной армии против повстанцев, военных преступлениях и агрессии. К тому же все сведения о них содержатся в файлах под знаками геноцид, рабство, неразвитые культуры и социальный регресс. Очевидно, что нишами для членов общества, сбившегося с нормального пути развития, в наши дни стал ряд солнечных систем в данном районе. Колонии на небольших астероидах, пиратские притоны, неисследованные миры.

— Бр-р. Ну и замечательные характеристики.

— Помимо всего, они не слишком привлекательны. Темная кожа — результат адаптации к климатическим условиям — все же ультрафиолетовые лучи, — а цвет глаз и волос практически одинаковый, чего и можно было ожидать от небольшого количества изначального населения. Но они плодятся, гм-м, как кролики. Способны забеременеть в восемь лет, и практически всегда рождаются двойняшки или тройняшки. Помимо всего прочего, раса кольнари, по-видимому, наделена очень стойкой иммунной системой. Они необычайно сильны и быстры. Но на их планете и должны были выработаться подобные рефлексы — те, кто не обладает ими, попросту не выживают. Они видят в темноте, как кошки, а радиация на них почти не влияет. На Кольнаре так много радиоактивных осадков и такой высокий радиоактивный фон, что они адаптировались к нему на генетическом уровне. Ученые, кажется, до сих пор спорят, является ли эта особенность врожденной или выработалась с течением времени.

— Мне кажется, от них не так-то просто избавиться.

— Как от тараканов, — сказал Симеон, специально, чтобы она ничего не поняла. — Один из представителей Флота несколько поколений назад сказал, что единственный способ решить проблему кольнари — сбросить на них несколько бомб из антиматерии с орбиты. Но и тогда нельзя быть до конца уверенными, что все они полностью уничтожены.

— Очень жизнерадостно, спасибо тебе, а теперь я могу немного отдохнуть?

Той же ночью, но гораздо позже, все еще не сумевшая заснуть Чанна негромко окликнула Симеона по имени.

— Тебе уже давно пора спать, Чанна.

— Я понимаю, но вначале мне хотелось бы разобраться с мыслями, которые теснятся у меня в голове. Поговоришь со мной?

В воздухе повисла пауза. Она сделала вдох и продолжила:

— Я понимаю, что была не таким хорошим «телом», как.

— Все осталось в прошлом, — ответил Симеон. — Когда на станции была объявлена тревога, ты справилась с ситуацией лучше всех остальных. Конечно же, я могу выслушать тебя. Что у тебя на уме?

— Он, — сказала она, и единственное слово совершенно адекватно отразило проблему.

— Ах. Совсем не то, чего ты ожидала?

Она вздохнула.

— Нет, напротив. Слишком много того, чего я ожидала. Он… Боюсь, я не смогу работать с ним.

«И почему я не удивлен?» — подумал Симеон.

— В чем дело? Что-то не так?

— Помимо того, что он самодовольный, развязный эгоист, ты хочешь сказать? Ну, он ничуть не верит в мою компетенцию, и я предвкушаю, что мне придется бороться, чтобы он не попытался узурпировать мою власть. Да, он умеет влиять на окружающих, ты был прав. И ко всему прочему он не уважает женщин.

— Что заставило тебя так думать? — «Давай послушаем, как ты пришла к такому сложному выводу». Симеону доставляло явное удовольствие, бросая ей вызов, направлять ход ее мыслей.

— Его слова, Симеон, о том, что я должна готовить для него! О да, он быстро сменил тему. Он всегда готов принести извинения, ссылаясь на «разные традиции». Но в глубине души он действительно не верит в это. Он не понимает разницы в фундаментальных взглядах на культуру.

— Чанна, дорогая моя, на Бетеле не существует никаких фундаментальных различий во взглядах. Эта его ссора со старейшинами — правда, мне трудно понять, из-за чего она произошла… но, кажется, она необыкновенно важна для них.

— О, я понимаю, почему он пошел по этому пути, — сказала Чанна, в ожесточении молотя кулаком подушку. — И дело не в том, что он глуп. Он умен и замечает многие вещи, но это только еще больше раздражает. Можно игнорировать то, что делает тупица. Более того, теперь он неожиданно живет рядом со мной. Я даже немного удивилась, что он не попросил показать все остальные комнаты, чтобы выбрать ту, которую он предпочтет. — Ее лицо неожиданно вспыхнуло.

Симеон это заметил. В конце концов, и он тоже умел видеть в темноте.

— И он наехал на тебя, как колониальный корабль, на котором он летел, на меня, так ведь?

— Именно это он и сделал, — пробормотала она себе под нос. — Мне нравятся привлекательные женщины, — сказала Чанна, имитируя акцент Амоса. — А как ты полагаешь, что он делает, когда общается с непривлекательной женщиной? Приносит мешок, чтобы надеть ей на голову? Ненавижу таких мужчин! — В подтверждение своих слов она забарабанила по кровати обоими кулаками.

— А я думал, ты тоже считаешь его привлекательным, — сказал Симеон спокойно.

— Так оно и есть, — раздраженно подтвердила Чанна. — И это нервирует больше всего.

— Тут я, должно быть, чего-то не понимаю. Как можно хотеть того, кого ты не выносишь?

— Не знаю, — мрачно ответила она.

— Опять феромоны? — насмешливо спросил Симеон.

— Возможно. Такое бывает. — Она вздохнула.

«Таинственные феромоны сказались вновь, — подумал он. — Временами я просто счастлив, что я капсульник. По крайней мере, я сам могу регулировать уровень собственных гормонов». Одна мысль о том, что твои чувства самым непредсказуемым образом зависят от биохимических процессов, страшно действовала на нервы.

— Ты хочешь сказать, — осторожно спросил он, — это случалось с тобой и прежде?

Раздраженный взгляд упал на его лицо.