Крушение империи - Джон Скальци

– Собственно, я сегодня встречаюсь с имперо, – с едва заметным раздражением бросил Амит. – Будем вместе с ней осматривать нашу новую «десятку».

– Очаровательно. – Хьюма хлопнула в ладоши. – Возможно, я попрошу кого-нибудь из наших людей на Сиане кратко изложить ей суть нашей жалобы. И тогда влюбленным голубкам будет о чем поговорить, прогуливаясь по вашей новой игрушке.

Кива с нескрываемым восхищением смотрела на мать. Хьюма Лагос была из тех, кому не стоит класть палец в рот, и Кива в течение многих лет могла наблюдать, как ее мать спорит и ведет переговоры, набираясь опыта сама. Но ей всегда было приятно видеть, как мать ловко и грубо припирает к стенке уродов вроде Амита Нохамапитана, а потом, так сказать, крепко хватает их за яйца. Киве нравилось, что, даже став взрослой, она может смотреть на мать и думать: «Именно такой, черт побери, мне хочется стать, когда я вырасту».

Вздохнув, Амит потер лицо рукой:

– Ладно, графиня Лагос. Чего вы хотите?

– В каком смысле, лорд Амит?

– В том смысле, что, если бы вы действительно хотели подать в Суд гильдий или Суд Взаимозависимости, вы бы так и сделали, устроив нам сюрприз. Но раз вы здесь, в моем кабинете, значит вы хотите решить вопрос иначе. Прекрасно. Говорите, чего вы хотите.

– Хочу основательно пощипать дом Нохамапитан.

– Даже не понимаю, о чем вы, – возразил Амит.

– О том, что я хочу от вас трех вещей, и все они вам не понравятся.

– И каких же?

– Во-первых, вы испортили нам бизнес. Мы могли бы решить дело в суде, но вряд ли вас устроит результат. – Хьюма повернулась к Киве. – Какую прибыль мы ожидали от твоего путешествия?

– Сто миллионов марок, – ответила Кива.

– То есть вы хотите от нас сто миллионов марок? – спросил Амит.

– Я хочу двести миллионов марок.

– Это просто смешно.

– Вы не только уничтожили, на хрен, нашу продукцию, но также испортили, на хрен, нашу репутацию. Это плата за испорченную репутацию. Так что – двести миллионов марок на наши счета в течение трех дней.

Амит собрался было сказать что-то еще, но передумал.

– А во-вторых? – спросил он.

– Возможно, вам известно, что мы подписали письмо протеста против пребывания вашей сестры в исполнительном комитете, – сказала Хьюма.

– Да, она что-то говорила об этом.

– Тогда для вас не станет сюрпризом то, что мы хотим ее отставки.

– Хотите заменить ее кем-то из Лагосов?

– Нет, – покачала головой Хьюма. – Но кто угодно будет лучше вашей сестры. В буквальном смысле.

– Я передам ей ваши слова.

– Пожалуйста. В-третьих, вы скажете имперо Грейланд, что передумали насчет женитьбы.

– Ну нет, – возразил Амит. – Вы уже потребовали головы моей сестры. Позвольте мне хотя бы сохранить свою.

– Мы не на переговорах, – одновременно произнесли Хьюма и Кива, а потом посмотрели друг на друга и улыбнулись. – Не стоит притворяться, будто, став супругом имперо, вы перестанете быть марионеткой собственной сестры.

– Истинная правда, – язвительно заметил Амит. – Собственной воли у меня нет.

– Именно что нет, – без тени сарказма согласилась Хьюма. – Если хотите, можете решить этот вопрос с врачом. Но пока что вы откажетесь породниться с имперской семьей.

– А что, если Грейланд хочет выйти за меня?

– Ах вы бедняжка, – рассмеялась Хьюма. – Увы, нет.

Амит, казалось, слегка обмяк.

– И что мы получим в обмен на ваши требования?

– Ничего, – ответила Хьюма. – Но мы никому не расскажем о том, чем вы занимались на Крае. И о том, что вы планировали.

– Что, в самом деле? – усмехнулся Амит, и Кива почувствовала, как кровь ударяет ей в голову. Если у нее и оставались сомнения, что Нохамапитаны не замышляли на Крае ничего хорошего, то теперь они полностью исчезли. Она ощутила прикосновение матери к своей руке, поняла, что та предостерегает ее от возможной вспышки гнева, и сдержалась.

– В самом деле, – ответила Кива.

– И какие мы получим гарантии?

– Мать твою, Амит, ты что, хочешь письменного договора? Ты совсем дурак? Пойми, у тебя на руках нет карт. Благодаря твоему ужасающе беспечному братцу у нас более чем достаточно возможностей похоронить тебя, твою сестренку и весь ваш долбаный дом. В лучшем случае ты проведешь ближайшие десять лет, сражаясь с судами и следователями. В худшем – окажешься в тюрьме, а монополию твоего дома продадут с аукциона. В любом случае это плохо скажется на твоем бизнесе, Амит. А твоя сестра все равно лишится места в комитете, и ты не женишься на имперо. В данном же случае все, что ты теряешь, – деньги плюс получаешь удар под дых по самолюбию. Не сомневаюсь, что и то и другое ты переживешь.

– Отвечу завтра, – подумав, сказал Амит.

– Мог бы ответить и прямо сейчас, – заметила Хьюма.

– Прошу вас, графиня Лагос, – проговорил Амит. – Как вы не раз оскорбительно замечали во время нашей беседы, далеко не все зависит от меня. И сегодня у меня запланирована встреча с имперо. Я не могу ее отменить.

– А как насчет такого: если ровно через двадцать четыре часа и одну минуту я не получу от вас известий, секретарю исполнительного комитета и самой имперо будут переданы данные под присягой письменные показания? Дальше разбирайтесь сами вместе со своей сестрой. По-моему, вполне честно.

– «Честно» – не слишком подходящее слово, графиня.

– Могли бы подумать и раньше, прежде чем заваривать всю эту кашу, лорд Амит. – Хьюма Лагос встала, Кива тоже. – И втягивать в нее наш дом.

Кивнув, она вышла не прощаясь. Кива последовала за ней. Последнее, что она увидела, – как Амит Нохамапитан берет планшет и набирает номер.

– До чего же я тебя люблю, черт побери, – сказала Кива матери, когда они проходили мимо секретарши, которая изо всех сил старалась не смотреть в их сторону.

– Угу, – кивнула Хьюма и, пока они ждали лифта, не произнесла больше ни слова.

– Думаешь, Надаше согласится? – спросила Кива, когда они оказались одни в лифте.

– Неважно, – ответила Хьюма.

– Не думаю, что двести миллионов марок неважны.

– Суть вовсе не в том, чтобы шантажировать Нохамапитанов. Это лишь побочная выгода. Суть в том, чтобы узнать об их замыслах и расстроить их планы. Теперь мы знаем: они планируют захватить Край.

– Верно, – сказала Кива. – Но зачем?

Двери лифта открылись.

– Им известно то, о чем, по их мнению, никто больше не знает, – ответила Хьюма, выходя из кабины.

Пока они шли, Кива переваривала слова матери.