Рубинова корона - Валентина Гордова

Открыла глаза я уже в комнате дома на берегу моря.

Она нисколько не изменилась, хотя по ощущениям я провела рядом с лордом Араэдером достаточно много времени. Столько, что его вполне хватило, чтобы стоять сейчас и с недоумением оглядываться, силясь понять, где я и что здесь делаю.

И действительно ли это моя реальность.

Меньше чем через минуту пространство передо мной надломилось, образуя брешь со сверкающими неровными краями, в которую я со сжавшимся сердцем и шагнула, перед этим затолкав подвеску Яры в скрытый карман на юбке платья.

Перемещение заняло не больше трёх секунд, но за это время я чуть не умерла от боли в груди. Сердце просто замерло, серьёзно заявив, что чуть что не так — и биться дальше оно уже точно не будет. Да и дыхание я неосознанно задержала, боясь спугнуть призрак реальности происходящего…

Свет угас, сменив комнату на кабинет, в котором я была до этого.

Только в нём всё сильно изменилось.

Куда-то пропали все люди, было очень тихо, лорд Араэдер больше не сидел за столом, он стоял с другой его стороны, в двух шагах от…

В первое мгновение мне показалось, что я сейчас упаду — слишком неожиданно пол уплыл из-под ног и окружающая картинка размылась, но уже в следующее ледяная маска безразличия на лице моего папы с оглушительным звоном разбилась и рассыпалась на тысячи осколков, являя мне его настоящего, того, кого я так любила, по кому так скучала и при виде которого всё ещё не верила…

— Саша?! — Изумления в родном, до дрожи знакомом голосе было пополам с облегчением.

Его шаг ко мне я видела последним, прежде чем сорваться с места, заливаясь слезами.

Расстояние между нами я пролетела за секунду на ногах, которых даже не чувствовала, и с разбегу попала в крепкие, сжимающие до боли в рёбрах, до невозможности дышать объятия.

Папа обнимал меня так, как будто боялся даже на мгновение ослабить хватку, словно я могла уподобиться песку и выскользнуть из его рук, чтобы раствориться, потеряться снова…

Я и сама была не лучше. Вроде большая девочка, и лорд Араэдер был свидетелем, но я всё равно плакала, как маленькая, заливала слезами папин плащ и всё цеплялась в него дрожащими руками.

Меня всю колотило.

Эмоций оказалось слишком много, чтобы хотя бы попытаться разобраться в этой каше и разложить всё по полочкам.

Оно просто снежным комом навалилось сверху, и всё, что я могла — плакать от радости и пережитого за последний месяц страха, обнимать дорогого мне человека и всей душой надеяться, что он не пропадёт, а я не проснусь в холодном поту в пустой комнате.

— Сашка! — Отчаянное мне в волосы. — Глупая ты девчонка… О чём вы только думали?

Я обязательно всё ему расскажу и объясню, но для этого мне нужно хоть немного успокоиться. Хотя бы настолько, чтобы моя речь была хоть частично понятной, а не похожей на переваливание распухшего языка во рту.

— Папуль, — всхлипнула я, не удержавшись, куда-то в его шею.

Не смотря на внешнее преображение, от него до сих пор слышался уверенный аромат сухой пустыни с капелькой сладкого цитруса. Этот запах забился в мой нос, а богатое воображение без проблем тут же перенесло в стены родного, знакомого до каждого уголка дома.

Где пахнет творожной запеканкой, кактусы в смешных горшках на подоконниках и головокружительный вид из окна — потому что я до ужаса боюсь высоты.

Но миг слабости прошёл, и меня, мягко опустив на пол и непреклонно задвинув за широкую спину, познакомили с доселе неизвестной стороной.

— Аноэре миа рес. — От папиного тона по стенам кабинета почти натурально пополз лёд.

— Ириас рэ моргэ. — А вот голос лорда Араэдера звучал издевательски.

Только за показной насмешливостью я отчётливо расслышала сталь. Что-то твёрдое, уверенное, немного угрожающее. Что-то такое, что должен был расслышать мой папа, ведь именно для него эта угроза в непонятных словах и звучала.

И он услышал.

И к моему удивлению мгновенно заметно расслабился. Его спина стала менее напряжённой, плечи спокойно опустились и перестала волнами расходиться сила.

Сила, которой я ранее в нём не замечала.

— Хорошо, — уже практически спокойно сказал папа не мне, но так, что я тоже услышала и поняла. — Где ещё две?

— Лилиан и Яромира? — Слыша голос лорда Араэдера, складывалось впечатление, что он от происходящего получает какое-то извращённое удовольствие.

— Даже так…

— Я верну их в Академию после того, как его императорское величество покинет данную территорию. — Величественно заверил Арэн и добавил, словно объясняя своё решение: — Кабинет я экранировал, проделать то же самое со всей Академией не смогу чисто физически. Думаю, вы понимаете.

Я не понимала, но папа:

— Понимаю. — Спокойно произнёс он.

Высунув голову из-за его руки, испуганно посмотрела на лорда Араэдера и почему-то шепотом, словно нас могли услышать, спросила:

— Император всё ещё в Академии?

Мужчина, которого я толком не видела, вселял невольный ужас одним своим существование.

— И не собирается покидать её как минимум до вечера. — С готовностью поведал ректор.

Папа, ничего не говоря, обнял меня рукой за плечи и придвинул к себе. А рядом с ним было так тёпленько, приятно, уютно и надёжно, но я даже не улыбнулась, задав лорду Араэдеру другой интересующий меня вопрос:

— Вы расскажете ему о своём доме?

Я физически ощутила, как напрягается папа, и даже не удивилась, когда он спросил:

— Высшие имеют допуск в ваш дом?

Я хотела было всё рассказать, но под предостерегающим взглядом лорда Араэдера к собственному удивлению закрыла рот ладошкой, чтобы ни один звук не вырвался.

Почему я ничего не сказала собственному папе? Было что-то во взгляде лорда Араэдеа такое…

Что-то такое, что было в моём собственном несколько минут назад, когда я приняла решение не рассказывать ему о возможной связи Яры с Высшими.

Это было желание первостепенно разобраться во всём самому, а уже после посвящать в тонкости других.

Желание, которое я просто не смогла проигнорировать.

— Я жду ответ, — нетерпеливо напомнил папа.

И к моему ужасу перевёл взгляд с лорда Араэдера на меня, а я… я опустила голову. Врать не хотелось, даже молчать не хотелось, это же папа, но… но…

— Я сам разберусь со всем, что происходит внутри моего дома. — Вновь вернувшись к насмешливо-уничижительному тону, заявил ректор данного учебного заведения.

— Смотрите, чтобы дело не дошло до измены империи. — Папа тоже умел унижать словами, ему при этом даже до насмешек скатываться не приходилось.