Тайна семи - Линдси Фэй

– Поддерживала в том плане, что надо соблюдать осторожность или не выдавать его тайну?

Хиггинс устало опустился в еще одно из кресел Джулиуса ручной работы.

– Она когда-нибудь появлялась на людях с Гейтсом, под ручку, как и должно супружеской паре?

– Не могу сказать, не знаю, – медленно произнес Карпентер. – Но думаю, что нет.

– Когда ее похитили в первый раз, даже трудно представить, как она страдала, бедняжка, – заметил я. – И вполне возможно, Гейтс искренне за нее опасался. Все остальное было сплетением лжи, и она так и не узнала, кто он на самом деле. Но, допустим, он заботился о ней и о благополучии Джонаса. Зачем тогда было прятать ее в городском доме в центре города? Лично мне кажется, что Гейтс должен был бы сильно переживать потерю жены, а не пропавшей неведомо куда служанки. Потому как только Бог знает, почему, но мне кажется, что Гейтс или сам убил ее, или же заплатил наемному убийце; это с учетом того, что произошло в прошлом месяце.

– В прошлом месяце? – повторил за мной Джулиус.

– Она получила работу, – глаза у Хиггинса расширились. – Работу вне дома, где она могла заговорить с кем угодно. Люси наняли в цветочный магазин «У Тимпсона». Нет, я сверну шею этому мерзавцу голыми руками!

– Гейтс утверждает, что его домработница Люси Райт радовалась этой перемене, – напомнил им я. – Радовалась, что обрела независимость, что могла начать новую жизнь. Что это означает? Что их отношениям пришел конец?

– Сама Люси могла о том и не догадываться, – заметил Джулиус.

– А Гейтс не хотел, чтобы она нашла себе новую работу?

– Она никогда об этом не говорила.

– А кто-нибудь следил за Люси, Делией или Джонасом уже после того, как мы их освободили? Они ходили в воскресенье в церковь?

Хиггинс покачал головой.

– Нет, вряд ли. Они наверняка сидели дома, боялись и нос на улицу высунуть.

Я не мог усидеть на месте, встал и подошел к камину. Коврик перед топкой чисто подметен, над ним на стене красуется эмансипационный лозунг: «РАЗВЕ Я НЕ ЧЕЛОВЕК И НЕ БРАТ?» На мраморной доске расставлены несколько предметов. И среди них я с удивлением обнаружил репу, которой затыкали рот Джулиусу прошлым летом, а также обломок кирпича со следами крови, кожаную плетку, камень размером с кулак ребенка и сложенную аккуратной кипой рваную одежду, в которую его заставили переодеться перед началом судебного заседания. Помню, как в августе, когда мы с ним шли от развалин дома, где мой друг едва не сгорел заживо, я спросил его, зачем это он носит репу в кармане.

«Да потому что я все еще здесь, – ответил тогда он. – И еще у меня есть кирпич, кожаная плетка и камень от рогатки, и все это хранится дома, на каминной полке. Но посмотри на меня. Вопреки всему этому я все еще здесь. Жив».

– Свернуть шею Гейтсу – это не первостепенная наша задача, – заметил Джулиус и улыбнулся мне, когда я отвернулся, не в силах созерцать более эту ужасную коллекцию.

– У нас есть свои каналы, – признался Хиггинс. – Система оповещения, позволяющая быстро созвать или отозвать людей при первой же необходимости. Но нас, прежде всего, беспокоила система судопроизводства, когда мы решили проконсультироваться с вами, мистер Уайлд. Ведь полиция… – тут он запнулся, подыскивая наиболее подходящее слово. – Это новая переменная. И мы не совсем понимаем, как ко всем вам относиться.

Я невольно дотронулся большим пальцем до медной звезды на булавке, словно хотел удостовериться, что она на месте.

– Мы знаем, что Варкер и Коулз связаны с Шелковой Марш, что у самой Марш тесные взаимоотношения с Гейтсом. Однако нет никаких доказательств, что Гейтс как-то связан с охотниками за чернокожими. Однако похищение и убийство… эти преступления произошли одно за другим, так что вряд ли это простое совпадение. Нам нужно собрать больше доказательств. Вы можете послать меня прямо в ад, меня это не волнует. Прошу только об одном: помогите мне найти пропавших.

– А что, если они уже в Южной Калифорнии? – предположил Хиггинс, и голос у него звучал так, будто этот человек потерял все на свете. – Шторм давно стих, корабли свободно заходят и выходят из гавани… Что, если их уже увезли?

– Тогда мы не должны сидеть сложа руки и немедленно начать активные поиски, – сказал я. – И еще сфокусировать внимание на вашем первом предложении. Где речь шла о шее мистера Ратерфорда Гейтса.

Я распрощался с членами комитета и выбрал кружной путь через сгоревший район. Нервы были натянуты, как рыболовная леска, мне нужно было многое обдумать. В кармане лежал список с именами нескольких ближайших друзей и знакомых Люси; можно было бы вплотную заняться им, но сейчас меня больше занимала другая линия расследования.

Малквин, он просто не выходил у меня из головы. Малквин побывал на месте преступления. Я был в таком смятении, когда он вдруг возник в дверях дома Вала, что не придал этому должного значения, не стал допытываться, почему он оказался именно здесь и сейчас. Если он как-то причастен – ну, допустим, его послали обнаружить труп, или же он сам вернулся проверить, как сделал свое грязное дело, – я должен постараться прижать его к стенке и уличить. А если это не он, тогда надо вытрясти из него информацию о том, кто поднял тревогу. Ведь судя по тому, как выглядела гостиная Вала, там шла борьба. Похитители не церемонились с Делией и Джонасом, возможно, даже выволокли их на улицу за волосы. И наделали немало шума. И Вал, человек достаточно хитрый и изобретательный, должен допросить своих соседей – возможно, кто-то из них услышал крики и вызвал полицию.

А Малквином я займусь сам. Я ускорил шаг, снова повалил снег, крупные снежинки бесшумно садились на поля моей шляпы.

Прошлогодний пожар уничтожил около тридцати зданий, вместо них на улице зияла груда обугленных развалин, и этим зрелищем нам наверняка предстояло любоваться еще на протяжении десятилетий. Я выбрал небезопасный путь, ибо многие стены еще грозили обрушиться, а рядом с ними высились черные скелеты других зданий. Но здесь же велась и точечная застройка, в основном, в тех местах, где успели снести и разобрать завалы. Впрочем, сейчас работы были приостановлены, поскольку из-за холода и льда кирпич было класть трудно, а работать на высоте третьего этажа – почти равносильно самоубийству. Я обогнул Стоун-стрит, где жил раньше. Думаю, имел на это право. Вместо этого шагал посреди мостовой и видел, как мужчины типичной ирландской внешности – с крутыми подбородками и угольно-черными волосами – толкают по булыжнику тележки, набитые дымящимся мусором. Руки красные от холода, кожа шелушится. Но они должны были заработать на хлеб своим ребятишкам.

Интересно, скольких из них нанял Вал? Почему-то прежде я никогда не задумывался над тем, почему многие ирландцы относятся к нему, как к какому-то божеству. Тем, что у него крепкие кулаки, и славой огнеборца этого не объяснишь? А потом я подивился тому, почему с таким рвением ломаю голову над предметами посторонними, не имеющими отношения к делу. Просто перворазрядный идиот.