Голоса из окон. Ожившие истории петербургских домов - Екатерина Кубрякова

звону чаш и гласу ликованья Глухой и вечный гул подавленных страданий, И только тот один, кто всех собой давил, Свободно и дышал, и действовал, и жил… [169]

Детство Николая и тринадцати его братьев и сестер прошло под гнетом мучившего всю семью деспота-отца. Алексей Некрасов — малообразованный офицер из обедневшего дворянского рода, картежник и балагур, квартируя как-то вместе со своим полком на территории Украины, привлек внимание дочери местного арендатора Елены. Девушка была его полной противоположностью — прекрасно воспитана, умна, скромна.

Но сердцу не прикажешь — Елена без памяти влюбилась в Алексея и вышла за него замуж, ослушавшись родителей, не благословивших союз. Жениху было двадцать девять, а невесте четырнадцать лет. Девушка быстро осознала, какую ошибку она совершила.

вот они опять, знакомые места, Где жизнь текла отцов моих, бесплодна и пуста, Текла среди пиров, бессмысленного чванства, Разврата грязного и мелкого тиранства; Где рой подавленных и трепетных рабов Завидовал житью последних барских псов, Где было суждено мне божий свет увидеть, Где научился я терпеть и ненавидеть… [170]

Алексей был извергом, он истязал своих крестьян, насиловал крепостных любовниц, а жену запирал в четырех стенах. Иногда ради потехи он на глазах у детей привязывал ее к стоявшему рядом с домом дереву, лишал воды и забывал на несколько часов.

Я знаю, отчего ты плачешь, мать моя! Кто жизнь твою сгубил… о! знаю, знаю я!.. Навеки отдана угрюмому невежде, Не предавалась ты несбыточной надежде — Тебя пугала мысль восстать против судьбы, Ты жребий свой несла в молчании рабы… [171]

За двадцать четыре года супружеской жизни Елена родила четырнадцать детей. Третьим ребенком в семье был Николай. В то время как отец учил мальчика охоте и травле волков, заставляя по десять часов выслеживать добычу и в дождь, и в морозы, мать, которой не пригодились в жизни ни владение иностранными языками, ни эрудиция, ни начитанность, пыталась, насколько это было возможно, передать свои знания сыну.

Она была исполнена печали, И между тем, как шумны и резвы Три отрока вокруг нее играли, Ее уста задумчиво шептали: «Несчастные! зачем родились вы? Пойдете вы дорогою прямою И вам судьбы своей не избежать!» [172]

Судьбою Николая была военная карьера. В шестнадцать лет отец отправил его в Петербург поступать в Дворянский полк. Но юноша, уже несколько лет мечтавший стать литератором, решил пойти против воли родителя и держать экзамены в университет. Алексей был в ярости! Ни о какой материальной поддержке отныне не могло быть и речи. «Я был один-одинехонек в огромном городе, наполненном полумиллионом людей, которым решительно не было до меня никакой нужды» [173].

Возлагая большие надежды на поступление в Университет, Николай усердно занимался, ютясь по углам — то у бывшего товарища по гимназии, то у запойного профессора. На жизнь он зарабатывал редкими уроками, составлением прошений для неграмотных крестьян и прозой на заказ, за которую, впрочем, платили гроши. Начинающему поэту удалось даже напечататься — в 1838 году в журнале «Сын отечества» появилось его стихотворение «Мысль», а затем и другие. Какое ликование испытал Николай, увидев свои творения в столичном издании! Одна мечта была исполнена, оставалась вторая — стать студентом.

Целый год проведя за зубрежкой химии, математики, латыни, Николай, тем не менее, провалил экзамены. ««Теперь мне ничего более не остается, как идти по миру или наняться к кому-нибудь в лакеи!» При этой последней мысли дрожь пробежала по моим жилам: древняя дворянская кровь заговорила в моих жилах, и я дал себе слово, что никогда не буду лакеем. Целый день лежал я среди полу на ковре, в крайней задумчивости, окруженный совершенною темнотою» [174].

Вовремя пришла весть из Ярославля — отец прислал Николаю свидетельство о своем «недостаточном состоянии». Эта бумага позволила юноше поступить вольнослушателем на филологический факультет с возможностью посещать лекции бесплатно. Хоть в чем-то смог спесивый барин подсобить своему отпрыску.

Дела Некрасова стали понемногу налаживаться. Он попрощался с темными подвалами и смрадными углами, начал писать для благоволившего ему редактора «Литературной газеты» и «Пантеона» Федора Кони: «Я помню, что был я назад два года, как я жил… я понимаю теперь, могли бы я выкарабкаться из сору и грязи без помощи Вашей» [175]. Мысль о семье перестала причинять прежнюю боль, а аванс, вымоленный у Кони, позволил Некрасову отправиться, наконец, в Ярославль. Поэт повидал любимую мать и больного отца, а главное — выдал замуж свою дорогую