Вторая жизнь Эми Арчер - Р. С. Пейтман

Либби захотела его сфотографировать, и я оказалась между ним и Эсме. Демоны за спиной, призрак впереди. Воздух от генератора был похож на горячее дыхание, и Эсме от него передернуло так же, как и меня.

Смех клоуна преследовал меня повсюду… Даже когда я была далеко, я видела и слышала Эсме… И утку – эта хренова утка тоже была тут как тут – гудки на чертовом автодроме.

Эсме, как услышала этот звук, сразу же потащила меня туда. Ее автомобильчик все время сталкивался с моим, раз за разом, так что у меня дыхание перехватывало и шея назад выгибалась. Девочка все время смеялась надо мной… Смеялась, смеялась, смеялась…

На американских горках она тоже смеялась. Уселась в вагончик впереди, вместе с Либби, и мне пришлось садиться сзади, одной, то есть я так думала, пока какой-то нервный, ботанистого вида парень не втиснулся туда следом. Я хотела выйти, но страховочная дуга уже защелкнулась.

Мы поднялись на самый верх, высоко-высоко над землей, и вагончик завис на секунду, как будто испугался и не хотел ехать дальше. А потом накренился и покатил вниз. Я завизжала. Эсме смеялась, вскинув руки над головой, пока мы летели по рельсам.

– Теперь вон туда! – сказала она, как только мы сошли.

Там была высоченная башня с сиденьями с каждой стороны, как будто в юбке. Сиденья одним рывком взлетали на самый верх, а затем начинали постепенно спускаться. Я не могла на это решиться, сказала, что снизу посмотрю, но это оказалось ненамного лучше.

Когда Эсме прижало к креслу страховочной дугой, я увидела Эми в лапах Серого Волка. Я услышала его хрип в свисте воздуха, когда она взлетела наверх. Эсме широко раскрыла рот, но кричала Эми… Снова, и снова, и снова…

Я убежала, бросив ее там, наверху. Мне нужно было уйти, но ведь тот клоун у ворот не выпустит… Он покатывался со смеху, смеялся так, что казалось – вот-вот лопнет, и каждый раз, когда он наклонялся вперед, чудилось, что сейчас он схватит меня.

Я затаила дыхание, выждала, пока пройдет стайка девиц, и проскользнула мимо под прикрытием старомодных шляпок и ангельских крыльев из мишуры.

R – roller coaster (американские горки). Мучительный путь, с которого свернуть некуда.

S – sandcastle (песочный замок).

Пусть его и называют Золотой милей, можете мне поверить, Блэкпул в этот день не блистал. И солнце тоже. Ветер крутил пластиковые вертушки у дверей магазинов, ларьки с мороженым были закрыты. В витринах некоторых магазинов торчали розовые палочки с изображением скалы в форме члена… Я побежала оттуда со всех ног и оказалась на пляже.

Отлив был такой, что на мили вперед ничего не было видно, кроме мокрого песка и пенистых лужиц. Ноги у меня устали, но я все еще слышала смех клоуна и бежала дальше. Только убежать не могла… Он звучал в голове…

В конце концов пришлось остановиться… Сил уже не было. Я рухнула у полосы прибоя, чтобы перевести дыхание. Почти сразу позвонила Либби, спрашивала, куда я пропала. Сказала: Эсме решила, что я пошла кататься в гигантских чашках. Ага, решила она, как же. Она отлично понимала, что происходит… что она со мной делает.

Но все это обернулось против нее же.

– У Эсме слегка закружилась голова после этого аттракциона, – сказала Либби. – Мы посидим с ней немного на лавочке на бульваре. А потом найдем тебя.

Я сказала им, чтобы не торопились.

Из песка торчал закопанный до половины старый обшарпанный совок. Совсем рядом, будто кто-то специально подбросил его, чтобы мне было чем заняться, пока жду. Я взяла его в руки.

Почти не думала, что делаю, просто ковырялась совком в песке и сама не заметила, как вырыла охрененную ямищу… как раз для тела Эми. Мое-то, конечно, не поместилось бы. Я стала забрасывать яму песком – хоронила ее еще раз, на всякий случай…

Отшвырнула совок и еще немного пробежала по пляжу. Остановиться было страшно, а бежать дальше я не могла – слишком запыхалась. Тогда я просто побрела, сначала прямо, то есть я думала, что прямо, а на самом деле ходила кругами, и круги эти делались все меньше и меньше, теснее и теснее, пока я не остановилась в самом центре мишени.

Ноги подогнулись, я упала на колени… не затем, чтобы молиться… какой смысл… никто не услышит, никто не поможет, тем более – Бог.

Первый раз в жизни я порадовалась, что у меня такие ногти широкие. Не хуже совков. Скоро я построила вокруг себя стену и вырыла ров. Сидела там целую вечность… Не тронулась с места даже тогда, когда начался прилив и вода стала подступать все ближе и ближе.

Так Либби с Эсме и нашли меня – замерзшую, промокшую, на коленях.

S – sandcastle (песочный замок). В нем не спрячешься.

T – time (время).

У Эми было все: внешность, мозги, одежда… Все, чего только можно пожелать. Она стояла первой в очереди. И терпения ей было не занимать. Да и как иначе, когда имеешь дело со мной и приходится все время растолковывать, как делать то, другое, пятое, десятое.

Эсме тоже не торопилась, знала, что я никуда не денусь. Ей слишком весело было играть… просить сводить ее то туда, то сюда… помочь с уроками… порепетировать роль для школьного спектакля. Но если я отказывалась и не выходила из своей комнаты, малышка начинала капризничать.

– Что я такого сделала? – спрашивала она, сама невинность.

– Ничего, – отвечала я. – Это просто мои глупости. Ты не виновата.

Она отвечала, что их учительница говорит: если в чем-то нет твоей вины, это еще не значит, что ты за это не ответственна.

– Не за то ответственна, что так получилось, а за то, чтобы все уладить.

Она не предлагала помощь, не утешала… Она мне угрожала.

Со временем Эсме становилась капризнее… Все повторяла, что я ей уже не настоящая подруга и что Либби не ее настоящая мама. Квартира сделалась меньше и темнее… Тени на стене в спальне – больше и чернее.

В день, когда Эсме исполнилось девять лет, от теней уже деваться было некуда. На будущий год ей будет десять, столько же, сколько было мне и Эми, когда она умерла. Эми не дожила даже до средней школы, а я так жалела, что дожила.

Когда учительница Эсме сказала, что у нее есть шанс получить стипендию в Манчестерской высшей женской школе, Либби пришла в восторг: снова и снова повторяла, какая это отличная перспектива.

– Эти стипендии не часто дают, – говорила она. – Не вздумай ее упустить, как я когда-то.

Но Эсме это не особенно волновало. Она сказала, что даже если сдаст вступительные экзамены, вряд ли пойдет туда учиться.

– Что-то случится, – повторяла она каждый раз. – Я чувствую.

Либби думала, дочь имеет в виду, что стипендию не дадут или в школе мест не будет, но я знала, что она говорит о чем-то неизвестном… о чем-то плохом… Мы с Эсме обе знали, кто прав.

Эсме поступила в эту школу. Сдала экзамены, получила деньги – без проблем.