Горизонтальная война. Снимая маски - Есения Маас

то, чтобы. Это были мы. — Он показал на всё ещё брыкающуюся Марию. И если бы у неё сейчас пошла пена изо рта, я бы нисколько не удивилась. — Дмитрий только помогал, но весьма удачно взял всю вину на себя. Идея тётушки, а вот реализация моя. Тебе понравилось? — Он облизнулся, обнажая зубы. — Скажи, когда ты поняла, что вот-вот разобьёшься, у тебя действительно пролетела вся жизнь перед глазами? А этот Лебедев сдох же, да? — Борис выглядел самодовольным, явно наслаждаясь вопросами.

Едва я открыла рот, как со стороны коридора послышалось шарканье и стоны. Только не говорите, что это…

— Мам, у нас есть что-нибудь от головной боли? — В гостиную, шатаясь, зашёл Глеб, не обращая на нас внимания. — А ещё так пить и жрать охота… э? А чего это вы здесь… — Он обшарил комнату глазами и остановился на мне. — Мелания? Ты жива?!

У меня ноги подкосились от страха. Руки онемели и перестали слушаться, по спине потёк холодный пот. Одно дело играть роль, скрывая своё лицо под маской, а другое встретиться вот так.

— Не подходи. — Я выставила перед собой руки, делая шаг назад. — Не подходи ко мне… — голос задрожал от ужаса.

— Это ты. — Его лицо украсила счастливая улыбка. — Это ты. — В заплывших глазах появился огонёк сумасшествия. Отбросив руку Ларисы и пихнув брата, он пошёл на меня, раскрыв объятия. — Крошка моя, я так волновался. Ты знаешь? Я столько вытерпел, когда узнал, что ты разбилась с этим никчёмным придурком. Ты пришла, чтобы сказать, что жива и вернуться ко мне, да?

— Нет. — Я отчаянно мотала головой, спотыкаясь о мебель. — Не подходи ко мне, не надо…

— Ну же, красавица моя. Ты стала ещё прекраснее с тех, пор, как я тебя видел. Пойдём домой, моя ласковая девочка, я хочу снова касаться твой нежной кожи…

Краем сознания я улавливала крики и грохот, но видела лишь его фигуру. Его глаза, его руки, и слышала только его голос.

Крош-ш-шка…

— Нет! — Я вскрикнула и вжалась в стекло, ища опору. — Прочь! Прочь! Уходи! — Сжавшись, я надеялась, что сейчас кто-нибудь его оттащит, освободит меня из цепких лап тьмы, в которую я снова начала проваливаться.

Но никто не шёл мне на помощь. Никто не оттащил его и не дал мне глотнуть свежего воздуха. А тот, что был между нами, превратился в вязкую массу, дышать которой было невозможно.

Протянув руку, он схватил меня за запястье и прижал к себе. Я почувствовала, как он дрожит и трётся об меня своими бёдрами. В его глазах не осталось и проблеска разума, сейчас передо мной стояло животное.

— Ахх, ты пахнешь несколько иначе, но твоя кожа столь же нежна, — прошептал он в ухо, и провёл языком по шее.

— …ись!

Обмякнув, я повисла на его руках, не в силах сопротивляться. Тело снова стало чужим.

— Брат, нет! Не трогай её, не говори! Глеб! — с надрывом заорал Боря во всю глотку, и в его голосе слышалось отчаяние утопленника.

— Я люблю тебя, Мелания. Люблю только тебя, хочу только тебя, и мой член встаёт только на тебя. Тебе больше не удастся сбежать.

Влажная дорожка на моей шее покрылась мурашками. Сердце стало биться медленнее и закружилась голова. Голоса опять отдалились, и слышались как сквозь вату.

— Нет! — Крик боли вернул меня в сознание.

Раздался хлопок, и Глеб удивлённо обернулся, а потом посмотрел на свою грудь, по которой расплывалось алое пятно. Его руки ослабли, он сделал шаг назад и начал падать. Освободившись, я оперлась на подоконник, потому что не держали ноги, и как во сне следила за разворачивающимися событиями.

Борис выронил пистолет и упал на колени, закрыв мокрое от слёз лицо. Лариса кричала, держа голову Глеба, глаза которого уже смотрели во тьму. Мария раскачивалась из стороны в сторону и бубнила что-то несвязное.

— Мелания! — Виктор дёрнул меня на себя. — Беги, девочка!

— Почему… зачем?..

— Сюда едет полиция, — нервно ответил Виктор, вытаскивая из кармана пиджака конверт. — Здесь твои новые документы и билеты на вечерний рейс.

— Но я же не смогу без визы, — в прострации ответила я.

— Там всё есть, забирай Лизу и улетай отсюда! — рявкнул он в ухо, встряхивая меня за плечи. — Слышишь меня?!

— Д-да, — я кивнула. — Слышу.

— Камеры всё записали, с остальным я разберусь сам.

Я сжала коробочку диктофона трясущимися руками, всё ещё плохо соображая, чего от меня хотят. Под телом Глеба расплывалось огромное пятно, но я никак не могла поверить в то, что его убил Боря.

Боря? Его убил Боря. Борис плакал навзрыд, как ребёнок, отчаянно и от всего сердца.

— Уходи, девочка, и вот ещё. — Виктор повернул мою голову к себе и протянул карту. — Здесь деньги для вас обеих. Это всё, что я могу дать тебе как отец. Прости меня, Мелания. Прости и уходи. Ну же! — он снова рявкнул, выталкивая меня на веранду и закрывая перед носом дверь.

Всё остальное слилось в одно пятно.

Мы бежали к машине, и Роме потребовалось много сил, чтобы нести и Лизу и меня. А пристегнув по очереди нас, он резко дёрнул рычаг скоростей и полетел по дороге, не особо заботясь о скорости.

Я не помнила, как собиралась или приводила себя в порядок. Очнулась только в аэропорту, когда оказалась в зоне посадки с Ромой и Лизой.

— Что? Как мы здесь оказались? — Я обернулась на дочь, с тревогой смотря в её глаза. Она же видела, как падал Глеб. Моя девочка… — Лизок, ты в порядке?

— Всё хорошо, мам. — Она прижала мою ладонь к своей щеке. — Всё хорошо. Мам, а правда, что Рома специальный агент как Джеймс Бонд, и жил с нами под прикрытием?

— Рома? Как ты?..

— Я ей всё рассказал. — Рома прижал меня к себе и поцеловал в макушку. — Рассказал, что по спец заданию мне пришлось покинуть вас ненадолго, но теперь я в отставке и больше не уйду.

— Чего? — Я уставилась на него в онемении.

— Тсс. — Он прижался ко мне губами, закрывая рот. — Не пали меня, мелкая. Вот. — Он отодвинулся и показал билет. — Мы летим вместе. В Лос-Анджелес.

— Какого?..

— И почему ты вечно встреваешь в неприятности, пока меня нет рядом? — задумчиво пробормотал он, глядя в потолок. — Тебя определённо нельзя оставлять одну. Так и быть, — Рома грустно улыбнулся, — я буду твоим личным Джеймсом Бондом. Можно?

В его глазах плескалось счастье. Я видела это раньше. Тогда нам было всего по пятнадцать лет. А потом, под рёв двигателей, в салоне самолёта, я услышала заветные