Игра по правилам - Дик Фрэнсис

— Он заносил туда много такого, о чем нужно было вспомнить по приезде домой. Например, кто предлагал ему какие-то необычные камни. Потом он рассказывал об этом Просперо Дженксу, и довольно часто мне приходилось писать по этим адресам запросы на камни.

Я смотрел на маленькое черное электронное чудо. Как много информации покоилось в его схемках.

— А есть какая-нибудь инструкция? — спросил я.

— Конечно. Все инструкции в этом ящике. — Она выдвинула один с правой стороны. — Там лежат гарантийные талоны и прочее. — Она бегло просмотрела ряд буклетов. — Вот, пожалуйста, одна — для «Чародея», одна — для принтера, одна — для счетчика.

— Я возьму их, хорошо? — спросил я.

— Теперь они ваши, — безучастным тоном ответила она. — Разве не так?

— Мне к этому не менее трудно привыкнуть, чем вам.

Я положил инструкции на стол рядом с «Чародеем» и принтером и достал из потайного ящика третий предмет.

Он не требовал объяснений. Это был микрокассетный магнитофон, кассеты к которому я нашел в книгах-шкатулках.

— Он приводится в действие от голоса, — пояснила Джун, глядя на магнитофон. — Он может часами тихо лежать, а потом, когда кто-нибудь заговорит, все запишет. Мистер Фрэнклин надиктовывал на него письма или заметки, потому что, работая с этим магнитофоном, можно было, сказав что-нибудь, подумать, потом опять сказать, не тратя массу пленки. Я обычно прослушивала эти записи и перепечатывала прямо на процессор.

Она стоит жемчужины с нее весом, считал Гревил. Я бы не стал с этим спорить.

Положив микрокассетник рядом с остальными вещами, я вытащил две последние штуковины. Одной из них оказалась крохотная фотокамера «Минолта», которой, по словам Джун, Гревил довольно часто фотографировал необычные камни для Просперо Дженкса, а последняя представляла собой нечто серое, с кнопкой включения — выключения, без труда умещавшееся в руке, но ничего не говорившее о своем возможном применении.

— Это для отпугивания собак, — с улыбкой пояснила Джун. — Мистер Фрэнклин не любил собак, но, как мне кажется, стыдился этого и потому сразу не хотел говорить мне, что это такое, когда я поинтересовалась.

Я не знал о том, что Гревил не любил собак. Мне страшно захотелось увидеть его живым только для того, чтобы подразнить по этому поводу. Трагедия утраты состоит в том, что многое остается невысказанным, и понимание того, что это сожаление было всеобщим, отнюдь не успокаивало.

Я положил отпугиватель собак рядом с паспортом и микрофотоаппаратом, в котором не было пленки, потом закрыл и запер этот мелкий ящик и со щелчком пристроил на место кусок фанеры. Обширная поверхность стола вновь стала казаться единым целым, и я подумал, купил ли Гревил стол из-за этого ящика или он был сделан на заказ.

— Ни за что не подумаешь, что здесь есть ящик, — сказала Джун. — Интересно, сколько ценностей потеряли люди, выбрасывая такие столы вместе с тайниками, о существовании которых они и не подозревали.

— Я что-то читал на эту тему: какие-то деньги были спрятаны в старом кресле, отошедшем кому-то по наследству.

Подробностей я не помнил, но Гревил оставил мне нечто большее, чем старое кресло, и немало мест для поисков, и я тоже мог потерять сокровища, не подозревая о том тайнике, где они лежат, если такой вообще есть.

Помимо этого, передо мной еще стояла и задача уцелеть во время поисков. А другая, более сложная задача состояла в том, чтобы найти способ противодействия врагу, если мне, конечно, удастся узнать, кто он.

Я попросил Джун найти что-нибудь, куда я положил бы «Чародея» и все остальное, и она тут же принесла мне пластиковый пакет с ручками. Он вдруг напомнил мне о пакете, который у меня украли в Ипсуиче, однако на этот раз, отправляясь со всем этим добром к машине, я возьму с собой непобедимого телохранителя в виде длинноногой худощавой блондинки двадцати одного года, почти влюбленной в моего брата.

Зазвонил телефон. Я взял трубку и по недавно приобретенной привычке сказал:

— "Саксони Фрэнклин".

— Это ты, Дерек?

— Да, Майло, это я.

— Я недоволен этой лошадью.

Он говорил со свойственным ему напором и одновременно как бы оправдываясь, что было ему несвойственно.

— Какой лошадью? — спросил я.

— Дазн Роузез, конечно. Какой же еще?

— Да ну!

— Что ты хочешь сказать своим «да ну»? Ты прекрасно знал, что я собирался его сегодня привезти. Эта зараза как в полусне. Я сейчас вызываю ветеринара, чтобы взять анализы мочи и крови. Похоже, эта тварь чем-то накачана.

— Может, ему перед переездом дали транквилизатор?

— Ты же знаешь, что они не имеют права. Если они это сделали, я оторву Николасу Лоудеру голову, и тебе бы следовало мне в этом помочь. Он делает все, что ему заблагорассудится. Одним словом, если мой ветеринар забракует лошадь, она тут же отправляется назад, независимо от того, понравится это Остермайерам или нет. Будет несправедливо по отношению к ним, если я приму испорченный товар.

— Погоди, — пытался я его утихомирить. — А вдруг Николас Лоудер именно этого и хочет от тебя?

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Хочет, чтобы ты вернул его.

— Гм.

— К тому же, — продолжал я, — Дазн Роузез является собственностью «Саксони Фрэнклин лимитед», а не Николаев Лоудера, и если ты считаешь, что аннулировать сделку будет честным по отношению к Остермайерам, то так тому и быть. Однако душеприказчик моего брата будет настаивать на том, чтобы ты отправил лошадь куда угодно, только не назад к Лоудеру.

Последовало молчание. Затем, сдерживая смех, он сказал:

— Ты всегда отличался хитростью и смекалкой.

— Спасибо.

— Однако тебе стоит приехать. Взглянуть на него. Поговорить с ветеринаром. Через сколько ты будешь?

— Через пару часов, а то и больше.

— Да ты что, Дерек?

— "Долог путь до Типперэри"[13], — продекламировал я. — И ближе не становится.

— Бред какой-то.

— Немудрено.

— Ладно, чем быстрее, тем лучше, — сказал он. — Давай.

С внутренним душевным стоном я положил трубку. Мне совсем не хотелось мчаться сломя голову в Лэмборн, чтобы разбираться с очередной проблемой, какой бы легкой она ни оказалась. Я хотел залечить свои раны.

Позвонив в машину, я услышал гудок, но Брэд, где бы он там ни был, не брал трубку. Тогда я, начиная готовиться к отъезду, первым делом закрыл сейф. Элфи, закончив с упаковкой, разминал спину, его рабочий день подходил к концу. Стоявшая без дела Лили украдкой посмотрела на меня из-под опущенных длинных ресниц. Джейсон зажимал Тину в дверях склада, но она, похоже, не возражала. Чувствовалась атмосфера завершения рабочего дня, ожидания его окончания, угасания деятельности. Это напоминало последний забег в октябрьских скачках.