Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - Сергей Лапшин

– Владения Штайнера закончились, – счел нужным просветить меня Ловкач. – Это совершенно другая земля. Нас можно поздравить. Побег удался.

Не удостоив бывшего заключенного ответом, я тронул за рукав лейтенанта. Илюхин, напряженно смотревший вперед, повернулся:

– Часа два еще. Там надо будет остановиться. И затем – в Лебеди.

Я отодвинул обшлаг рукава с левого запястья и посмотрел на часы, снятые мною с одного из убитых немецких солдат. Два часа дня. Город мы покинули где-то час назад. Соответственно, эти самые Лебеди находятся километрах в ста максимум от территории Штайнера. Весьма недалекое соседство.

В Лебеди мы прибыли к вечеру. Два часа до точки контроля, которой оказался ничем не примечательный участок местности, где дорога изгибалась длинной дугой, имея с одной стороны протяженный овраг. Там мы были вынуждены затормозить, а Илюхин, выпрыгнув из кузова, довольно долго размахивал руками, стараясь привлечь чье-то внимание. Удалось. Из какой-то складки местности, не просматриваемой нами, вынырнул человек в форме маскировочной расцветки, толкавший перед собой мотоцикл. Оседлав его, мужчина приблизился к нам и, установив свой аппарат на распорки, без лишних слов обнял лейтенанта. Затем старые знакомые о чем-то пошептались, и мотоциклист рванул вперед, указывая нам дорогу.

Засада и дозор в одном лице. В принципе правильно. Если у них налажена система оповещения, то такой предварительный пост может избавить от множества неприятностей. А связь можно держать по рации. Наверняка где-то совсем рядом, в удобном, хорошо замаскированном окопе находится еще парочка бойцов с радиостанцией. А то и с пулеметом. Или даже с несколькими. Наш БТР, следуя за мотоциклистом, двигался по полуокружности. С одной стороны дороги тянулся овраг. Внешняя же сторона, будучи холмистой и покрытой низкорослой, плотной растительностью, идеально подходила для создания нескольких хорошо замаскированных и эффективных огневых точек. Через пару секунд я убедился в этом.

Проехав метров тридцать, мотоциклист высоко поднял руку, привлекая наше внимание, и свернул с дороги на обочину. Наш БТР проследовал за ним, до минимума снизив скорость. Вот так-то. Часть дороги заминирована, что, естественно, лишено смысла, если на этом же месте не устроена засада. Мои догадки скорее всего оказались правильными.

В общем, еще около трех часов мы, не особенно спеша и придерживаясь темпа мотоциклиста, шпилили до Лебедей. С определением расстояния от владений Штайнера я дал маху. К определенным мной ста километрам следовало прибавить еще не менее пятидесяти-шестидесяти.

Сама деревня представляла собой типичный образчик умирающего села. Полуразрушенные домишки, заброшенные дворы и сады. Тем не менее жизнь, как это ни странно, в Лебедях кипела. И для начала, прямо на въезде, нас встретило чуть ли не почетное построение.

В форме с чужого плеча, с автоматом наперевес, весь пропыленный, наверное, я выглядел не ахти. Особенно это бросалось в глаза на фоне подтянутого, облаченного в чистенький, хотя и чиненый, маскировочный комбинезон военного, встречавшего нас у дороги. Еще несколько человек в такой же форме застыли неподалеку с оружием в руках, однако было видно, что в данном случае автоматы – всего лишь антураж, дань уважения. Кстати говоря, встречающих было ровным счетом восемь, и двое из них были одеты отнюдь не в комбезы. Безо всяких шуток, на них красовалась полевая форма вермахта, которую я в нынешней действительности, признаться, не встречал.

Покосившись на построение, я посмотрел на главного, стоявшего напротив. Высокий, средних лет, с открытым узким лицом, короткими усиками, он производил приятное впечатление.

– Капитан Рабоче-крестьянской Красной армии Терехов, – не дав мне впасть в неловкость по поводу его звания и должности, представился военный, отдав честь. – На данный момент командир гарнизона.

Я козырнул ответно, называя себя, и кивнул, повернувшись к БТРу:

– Временно исполняющий обязанности командира вот этой шайки.

Между тем Илюхин, также выбравшись из кузова, встал рядом. Терехов, выслушав меня, сделал несколько шагов вперед, протягивая на ходу руку лейтенанту. И тут же, не дойдя пару метров, застыл, как громом пораженный. Проследив за его взглядом, направленным куда-то за наши спины, я увидел Москвичева, стоявшего на месте стрелка в немецкой машине. Лицо мальчишки было белым, словно мел.

– Это как же так… товарищ капитан? – произнес он во внезапно обрушившейся на всех нас тишине.

Илюхину, старавшемуся взглянуть сначала на Терехова, затем на Москвичева, приходилось поворачиваться всем корпусом, и он перетаптывался.

– А вот так! – с внезапным ожесточением ответил Терехов, практически мгновенно справившись с собой. Подошел к лейтенанту и крепко стиснул его ладонь. Видя недоумение, написанное на наших лицах, капитан коротко пояснил:

– Боец с сержантом проводили нас через линию фронта. Остались прикрывать.

Тут же впился взглядом в Илюхина:

– Сержант где? – Требовательно взглянул на меня и перевел взгляд на Москвичева.

Боец, перебравшись в кузов, спрыгнул на землю. Быстро подошел к нам, жадно вглядываясь в лица выстроившихся воинов. Один за другим, они кивали ему, признавая знакомство.

– Погиб, – встав напротив капитана, решительно ответил Москвичев, – когда из города уже выбирались. Ранений у него было много. Мы как оказались тут, так сразу в лагерь попали. Там сбежать пытались, поймали нас. И на кресты, чтобы бегать больше не вздумали, и другим в назидание. Он вот снял, – кивок в мою сторону, – и пайку свою на троих делил. Я оклемался, а Волкова в больницу перевезли. Забрали мы его потом. Не выдержал. Раны уж больно серьезные были.

Кивая в такт рассказу Москвичева, Терехов посматривал на меня. Оценивающе. Будто сравнивая с неким имевшимся у него шаблоном.

– Да и я бы без него погиб, – поддержал Москвичева Илюхин. – Они в больницу явились за своим сержантом. И меня взяли заодно.

Терехов снова кивнул. Многословностью он, судя по всему, не отличался.

– С этим что? – Капитан указал на БТР и сидящих в нем тихо, как мыши, уголовников.

– Оружие наше, бэтээр наш. Шоблу надо изолировать. Ловкач! – позвал я. Уголовник неохотно поднялся со своего места. – Вот этого надо отдельно, – обозначил я обязательное требование.

– Свиридов, проследи. – Капитан повернулся к битому с виду, достаточно молодому, светловолосому парню среднего роста.

– Хочу друга увидеть. Можно? – Закончив с организационными вопросами, я решил перейти к личным.

– Клыков, отведи, – тут же решил капитан.

Говорить не хотелось. Переживать тоже. Каждому времени – свои герои, свои предатели и, наверное, свои равнодушные. Что толку грызть себя, если ушедшее уже не изменить?

Объяснять это девчонке я не собирался. В конце концов, тем, кому ума хватило, меня понять сумели. И быть вечно виноватым – не по мне.