Враги по оружию - Виктор Глумов

Напившись, оборванец попросил еды и, не дожидаясь отказа, упал и забился в корчах, посинел, из раскрытого рта хлынула пена.

Сначала покойника хотели закопать, как своих мертвецов, но потом подумали и решили его разделать ночью, когда дети спят. Чужой же. Считай и не человек — мутафаг.

Так умерший от сердечного приступа Зяма помог целой деревне. Ферме Хромого повезло: в тот черный сезон четверть жителей Пустоши умерли от голода.

Небо над Москвой начало синеть — близился рассвет. Отряд выбрался из подземелья, как сказал Маузер, в районе какого-то «метровыхина». Вокруг было тихо и безлюдно, щерились выбитыми окнами брошенные дома, мост без начала и конца нависал над головой. Чуть поодаль, как раз где мост обрывался, валялась на боку связка помятых самоходов, покрытых облупившейся синей краской, с маленькими колесиками. Артур так понял, что это и есть «поезд», который ездил по тоннелям, а потом почему-то попал сюда.

— Не могу привыкнуть, — севшим голосом проговорил Маузер. — Сколько лет смотрю — а привыкнуть не могу. Угробили мой город.

— Ты из какого клана-то, Вестник? — спросил Хамло без особого интереса. — Из башмачников, что ли? У них то джагеры, то еще какая-то пакость вечно заводится.

— Нету больше моего клана. Я… из коренных. Слышал? Коренные москвичи. Нет? Ну вот, говорю же — нет их больше.

Хамло неуверенно улыбнулся: понимал, что Маузер шутит, пусть и невесело. Тимми, весь путь молчавшая, прерывисто вздохнула:

— У Кузьминок парк был. Большой такой. И не стало — выгорел весь.

— Ну вы… историки, — Хамло хлопнул Тимми по плечу, — хватит рыдать над былым величием. Пора спасать шкуры.

Соорудили носилки для раненых — закрепили куртки на подвернувшихся под руку жердях. Фирг, хромая, шел сам и непрерывно ругался вполголоса, попеременно на человеческом и мутантском. Его соплеменники внимали в молчании.

— Омега нападет с юга, — рассуждал на ходу Маузер. — Скорее всего, юго-западу и юго-востоку тоже достанется в первую очередь. У нас мало сил, полторы сотни партизан погоды не сделают, даже с пятьюдесятью мутантами. Нужны еще люди.

— Откуда же их взять? — Хамло шагал рядом, размахивая руками. — Интересно, сколько омеговцев? Артур прикинул:

— Не меньше двух дивизий. На Москву, скорее всего, одну бросят. А это тысяч восемнадцать бойцов, военная техника… Сметут нас. Такой-то силищей.

— Нужны люди, — с нажимом повторил Маузер. — Хотя бы пять тысяч наберем — уже толк будет. И техника нужна. Бандитов, нищебродов — всех подключим… должны успеть подключить. А ведь сегодня Омега будет в Москве.

— Значит, жизни нам осталось — одно утро? — Хамло улыбнулся. — Последний, значит, рассвет? Давайка, Вестник, пошлем людей предупредить бандитов. А сами двинем на юг. И с честью там поляжем. Тимми рассмеялась, запрокинув голову к небу:

— Славно придумал, Хамло! Ох, славно! Гульнем напоследок! Устроим салют в честь Дня Победы!

Артур снова не понял — ну да что с них взять, с Древних. Вечно о прошлом вспоминают, смириться не могут.

* * *

Маузер ухитрился каким-то образом объяснить людям, куда идти, и отряд разделился. Артур остался с Маузером, Тимми, Фиргом и Хамлом, еще около пятидесяти человек и мутантов топали позади. Остальные рассредоточились по Москве, гонцы побежали к бандитам из разных мелких кланов. Было тихо, как бывает только в покинутом городе на рассвете, — ни щебета птиц, ни возни зверей, ни детского плача. — Царицына нет больше, да? — Тимми, не переставая, озиралась. — Ничего нет. Может, эта ваша Омега не так уж и неправа? Наведут порядок, отстроят город, промышленность поднимут. Заживем, как раньше. Как люди. В законе и порядке. Вольница анархистская — это, конечно, круто, кто бы спорил. Но жить в ней… Как на свалке.

Артур ее очень хорошо понимал: самого терзали сомнения. Ушли в прошлое, забылись виденные ужасы, ненависть к Омеге. Может, стоит заткнуть голос гордости, покориться силе Омеги, позволить ей вымести с Пустоши пакость, прихватив несколько невиновных? И Лана будет расти в обновленном мире, ездить с ним на ярмарку в Москву, ничего не боясь. Как там рассказывала Тома? Школы, больницы, чистота и достаток. Все счастливы. Все довольны.

— Мы точно как люди не поживем, — отозвался Маузер, — нам с тобой хана. И мутантам хана.

— Это с чего вдруг? — удивилась Тимми. — Выживут… Грабить не будут.

— Да? Орден Чистоты с Омегой заодно. Вот и делай выводы.

Ну и что — мутанты? Да мутафаг с ними, с мутантами! У Артура одно сердце в груди, у Ники и Ланы — тоже. Курганник уже мертв, а таких, как он, больше и не сыскать. Мутанты… Будто есть кому-то дело до них. Не так уж выродков и много, они скорее мешают, чем пользу приносят, — бродяги, неуправляемые, на своем языке болтают. Вроде людоедов, в общем. За них умирать? Дураков нет, извините. Фирг зарычал с негодованием: упоминание монахов приводило его в бешенство.

Между прочим, мутанты — это не только Фирг, Курганник или Орв. Это еще и пакость из подземелий. Вывороченные ноздри, длинные клыки, жажда крови. Или гронги, навязывающие свои мысли и желания. Неизвестно, что лучше: оставить в живых всех или всех уничтожить, не разбирая, кто виноват. Не так много невиновных пропадет, если разобраться.

Или вот взять этот приказ: женщинам Пустоши ублажать солдат. А будь сам Артур солдатом, не захотел бы любви и ласки? Ведь никто силой баб брать не будет, по-хорошему всё. Да большинство шлюх с готовностью ноги раздвинут. — вон, на Артура безо всякого приказа прыгают. Сосед Яшка тогда про изнасилование говорил… А вдруг врал? Даже если правду сказал — единичный это случай. Зря, ох зря Артур дезертировал. Вот этого — не простят. Убийств не простят.

И к чему привело? Оглянуться назад — трупы. Не уведи Артур с собой Паша, Маклая, Клопа, Щуплого, Проньку — остались бы они живы. А так — все умерли ни за что. Глупо умерли.

— Ты чего это? Рот раскрыл, глаза стеклянные, прешь, дороги не разбирая… — Тимми толкнула его в бок. — Мысль, что ли, постучалась?

— Ага. — Артур откашлялся — в горле пересохло. — Мысль. Что зря это всё. Нужно было с Омегой оставаться. В армии. Порядок наводить. Чтобы как раньше. Маузер услышал разговор, остановился, обернулся к Артуру:

— Как раньше? Хорошо там, где нас нет. Черт побери, «как раньше»! То, что здесь, — не война, Артур. Война «как раньше» — это миллионы трупов. Миллионы. Больше, чем на всей Пустоши населения. Война — это ядерные боеголовки. Разрушенные города. Не вы Москву разрушили — мы. Раньше. Понимаешь?

Артур понял одно: Игорь Маузер — Древний. Как Тома. Мог бы и раньше догадаться — Маузер и не скрывал особо.

— Ладно. Зайдем с другого конца: ты хочешь, чтобы на Пустоши было безопасно, да? И будет, если победит Омега. Спокойно будет, как на погосте: останутся только эти ваши новые арийцы да обслуга: бабы, например. Для воспроизводства. Все припасы каждая ферма станет сдавать армии. Понимаешь?