Дочь пирата - Гэлен Фоули

Дариус опустил Серафину на постель. Целуя девушку с изысканной нежностью, он уложил ее на спину и накрыл своим мощным твердым телом.

Опершись на локти, Дариус покрывал поцелуями ее веки, лоб, щеки и подбородок. Завершив последний долгий и самый сладостный поцелуй, он приподнял голову и внимательно посмотрел ей в глаза. Губы его были влажными от поцелуев и чуть припухли.

Дариус сдвигал ночную сорочку все выше и выше. Вперемежку с поцелуями он покусывал нижнюю губку Серафины, побуждая трепещущий ротик открыться шире. Она льнула к нему всем телом. Однако к восторгу Серафины примешивался легкий страх. Девушке казалось, что ей никогда не удастся приручить этого человека. Это не по плечу никому.

Дариус чуть отстранился от Серафины и бережно снял с нее сорочку. Принцессу вдруг охватила невероятная робость. Она лежала перед ним нагая, с разметавшимися по подушке волосами, и чувствовала, что заливается краской стыда. Ей почему-то захотелось закрыться руками. Непонятно… ведь раньше она никогда этого с ним не испытывала. Но сегодня все было иначе, и они оба это понимали.

Дариус приостановился и сел на постели. Склонив голову, он смотрел на принцессу и чуть улыбнулся, нежно и тепло.

— Ты готова к этому? — спросил он.

— Думаю, да. Я знаю, что люблю тебя. Да!

— Расслабься. — Дариус нежно улыбнулся и поцеловал ей живот. Его длинные ресницы опустились тяжелыми веерами, когда он поцеловал ее бедро… оба ее бедра… Эти легкие порхающие поцелуи воспламенили кровь Серафины, жидким огнем побежавшую по жилам. Его поцелуи скользили вниз по ее телу.

— Ч-что ты делаешь?

— Люблю тебя, принцесса.

Матрас прогнулся под тяжестью его тела, когда Дариус придвинулся ближе, опустил голову между бедер Серафины и поцеловал там… А потом еще раз и еще… едва ощутимо, осторожно, деликатно. Затем он стал изучать ее, трогая большим пальцем… круговыми движениями… с умело возбуждал ее, и стоны срывались с губ Серафины, словно со струн гитары. Смущение вновь овладело ею, когда он дотронулся до нее там языком, но вскоре она растворилась в блаженстве. Серафина всецело отдать ему, забыв обо всем.

Внезапно он встал на четвереньки, надвинулся, навис над Серафиной влажным лицом и завладел ее ртом, подчиняя своим поцелуем. Гладя плечи Дариуса, Серафина ощущала, как он дрожит. Быстрым движением он расстегнул брюки. Она помогла ему стянуть их вниз.

Маленький образок Мадонны качнулся и упал на грудь Серафине, когда Дариус опустился на нее, когда его огромная пульсирующая отвердевшая мощь раздвинула потаенные складочки и скользнула в нее. Грудь Серафины вздымалась от частого, бурного дыхания. Сладостное, предвкушение переполняло ее. Тело ныло от жгучей мучительной пустоты, заполнить которую мог только он один.

Обвив Серафину руками, Дариус поцеловал ее и прошептал хриплым от страсти шепотом:

— Никогда не покидай меня, Серафина! Никогда не покидай меня!

Не сводя с нее яростно молящего взгляда, он медленно заполнил ее всю, бережно и нежно продвигаясь в нее, сливая их воедино, в одно порожденное любовью существо. Закрыв глаза, Дариус замер перед тонким барьером, защищающим ее невинность. Серафина взмахнула ресницами, ловя его взор в трепетном изумлении, и увидела слезы на его щеках.

Переполненная любовью, она притянула к себе голову Дариуса. Серафина ощущала, как пульсирует в ней его плоть. Он осторожно приподнял к себе ее бедра, прижался щекой к ее щеке. Его сотрясала неудержимая дрожь возбуждения.

— Я буду любить тебя всю жизнь, — прошептал Дариус и одним сильным движением глубоко вонзился в нее.

Серафина ахнула, глаза ее широко распахнулись.

Дариус шепотом просил у нее прощения, гладил шелковистые локоны, тревожно вглядывался в лицо. С глубоким огорчением он увидел, что по щекам Серафины катятся крупные слезы, стекая на подушку.

— Я сделал тебе очень больно? — Он попытался отодвинуться.

— Нет, нет. — Серафина удержала Дариуса обеими руками стала ласкать его лицо. В боли была радость. Она теперь знала, что круг замкнулся и стал цельным. — Теперь я пометила тебя моей кровью.

Дариус ответил ей взглядом, полным безграничной преданности.

Постепенно его поцелуи и нежные ласки развеяли боль, и ее раскрылось, как цветок, навстречу ему. Он терпеливо ждал, пока Серафина вновь откликнется, целовал се и, гладил лицо и грудь. Она провела руками по его гладильной спине, литым ягодицам, узким крепким бедрам.

Дариус вздрогнул, когда ее руки заскользили по его горячей коже.

— Мне нравятся твои прикосновения, — выдохнул он. — Они меня исцеляют. — Закрыв глаза, Дариус прижался лицом к ее ладони, ласкающей его щеку. — Если я утрачу твою любовь, мне незачем будет жить.

— Ты никогда не утратишь ее, Дариус.

— Я всегда знал, что смогу прийти к тебе, когда буду к этому готов… и что ты отдашь мне свою любовь. Лишь сознание этого дало мне силы выжить. — Дариус крепче сжал Серафину в объятиях и начал двигаться в ней, медленно, глубоко. — Боже мой, Серафина, я хочу отдать тебе себя целиком.

— Да, любимый.

— Я боюсь.

Она погладила его по спине.

— Я никогда не причиню тебе боли. Я всегда хотел лишь одного: быть достойным тебя. -

— Отдай мне себя целиком, Дариус. Я люблю тебя.

Он прижимал ее пальцы к своему телу так, словно не мог насытиться прикосновениями Серафины.

— Я люблю тебя, — повторяла она, лаская его. Он дрожал от ее ласк. — Доверься моей любви, Дариус. Отдайся мне. Не надо больше тайн и секретов. Ты здесь в безопасности. Я охраню тебя, уберегу, дам тебе все, что ты хочешь, все, что тебе нужно.

Когда он, вглядываясь в Серафину, вновь опустил агатовые глаза, опушенные длинными шелковыми ресницами, на них сверкали слезы. Одинокая жгучая слеза упала ей на шею. А затем Дариус вновь покрывал принцессу поцелуями, любил ее, брал от нее то, чего жаждал и что он щедро дарила ему.

Дариус задвигался быстрее, погрузил пальцы в ее густые локоны. Она с трудом открыла глаза и сразу поняла что выдержка вот-вот изменит ему.

Ее предположение подтвердилось.

Дариус застонал:

— Ну же, давай, мой ангел, кончай. Я сейчас взорвусь!!

Он опустил голову, и его поцелуй сверг ее в пропасть.

Язычок Серафины ворвался стремительно и рьяно в его жаркий и влажный рот.

Болезненный стон вырвался из самых глубин его существа, и Серафина почувствовала, что падает в бездну блаженства, испытывая сладостное до боли освобождение, тогда как тело ее судорожно содрогалось. Сжав ее плечи, Дариус вскрикнул, сделал последний выпад, и… она ощутила, как в нее излилась его животворная сущность. Звучный крик освобождения прозвучал в комнате.

В полном изнеможении, задыхающиеся, покрытые испариной, они прильнули друг к другу.