Последние битвы Императорского флота - Олег Гончаренко

Желая спасти корабли, начальник советской делегации спросил, нельзя ли этого избежать, если украинское советское правительство даст гарантию, что корабли не будут употреблены для действий против союзников.

На это предложение адмирал ответил, что советское правило никем не признано и никаких обещаний и гарантий от него он не примет, но в конечном результате стороны заключили перемирие.

Вместе с тем на французских кораблях произошли революционные выступления матросов, и 20 апреля в городе прошла большая манифестация французских солдат и матросов, к которой присоединились и гражданские лица.

Привести в негодность корабли взялись британские офицеры с линейного корабля «Император Индии».

Уже за два дня до ухода «Кагула», по распоряжению союзного командования, буксиры вывели с базы 12 подводных лодок, на которых не было команд, и поставили на одну бочку в Северной бухте.

В окружении адмирала Саблина предполагали, что это было сделано во избежание захвата лодок красными, в случае их внезапного вторжения в город, и для облегчения дальнейшего увода лодок союзными судами. Если бы адмирал Саблин знал, что готовят ему союзники, он принял бы меры для спасения лодок.

Увы, без ведома адмирала 26 апреля 1919 года подводные лодки «Орлан», «Гагара», «Кит», «Кашалот», «Нарвал», «АГ-21», «Краб», «Скат», «Судак», «Лосось» и «Налим» были выведены французами на внешний рейд. Там они были потоплены подрывными патронами на большой глубине.

Подрывные команды английских матросов взрывали крышки цилиндров высокого давления и иногда упорные подшипники не только на шести старых линейных кораблях, крейсере «Память Меркурия», эскадренных миноносцах «Быстрый», «Жуткий», «Заветный», но и на старых номерных миноносцах и служившем казармой транспорте «Березань».

Лишь штабному кораблю «Георгий Победоносец» по Высшей воле удалось избежать этой участи.

Когда французы перед приходом красных занялись приведением в негодность орудий береговых батарей, заодно они разгромили базу русской гидроавиации, уничтожив все находившиеся на ней гидропланы.

Десять летчиков гидроавиации во главе с капитаном 2-го ранга Михаилом Андреевичем Крыгиным, которые по заданию французского командования еще недавно вылетали на разведку, получили от французов приказ оставить свои аэропланы и без промедления грузиться на транспорт «Почин» для эвакуации морем.

На нем был поднят греческий флаг, и вскоре судно ушло в Пирей с беженцами-греками на борту, желавшими до прихода красных убыть на историческую родину.

Михаил Андреевич Крыгин боролся с большевиками и после окончания Гражданской войны в России.

После эвакуации и жизни в тунисской Бизерте он продолжил службу в рядах испанской гидроавиации в Марокко, в 1936 году поступил на службу добровольцем в авиацию Франко и погиб, будучи захвачен в плен и впоследствии расстрелян испанскими коммунистами в 1937 году.

Французы тем временем не только грузили на транспорты свои войска и вооружение, но попутно тащили все, что попадалось им под руку со складов порта, и иногда это были далеко не мелочи. Поставленный незадолго до описываемых событий в Северной бухте на якорь русский крейсер-яхта «Алмаз» был тайком уведен ими в Константинополь.

Во время французской эвакуации из Новороссийска подошел пароход «Святой Николай», командиру которого адмирал Саблин поручил попытаться забрать остававшиеся на складах в Севастополе снаряды.

О прибытии парохода морских сил ВСЮР доложили французскому адмиралу, и тот не замедлил запретить погрузку в трюмы судна любого груза.

Более того, адмирал Амет, чтобы не раздражать большевиков, приказал на все время пребывания парохода в Севастополе спустить на нем Андреевский флаг.

После интенсивного ремонта «Мирабо» смог наконец выйти из дока и на буксире французского линейного корабля «Жюстис» на малом ходу ушел в Константинополь, оставив по недостатку времени снятые с него тяжести в доке.

Немного позже, когда Главнокомандующим Русской армией в Крыму стал барон Петр Николаевич Врангель, русское правительство на полуострове всеми способами стремилось получить валюту для покупки за границей угля, более тысячи тонн броневых плит «Мирабо», оставленных в Севастополе, были погружены предприимчивыми врангелевскими интендантами на пароход.

Пароход взял курс на Константинополь, затем, пройдя через Босфор, добрался до итальянского порта, где весь его груз был продан местным предпринимателям.

28 апреля 1919 года была закончена эвакуация французских войск. Во второй половине следующего дня, когда большевистские войска победителями вступили в город, последний из французской эскадры корабль «Жан Бар» еще оставался в порту и вышел из бухты лишь 1 мая.

Пришедшие на буксире в Новороссийск русские корабли требовали самого серьезного ремонта. За время беспрерывных походов во время Великой войны и более чем года стоянки в Севастополе, оставаясь, говоря мягко, без присмотра, механизмы и главным образом котлы пришли в весьма плачевное состояние.

Механизмы машин были покрыты ржавчиной и грязью, вся утварь, инструмент, весла и паруса со шлюпок, сигнальные флаги и даже мелкое электрическое оборудование было расхищено союзниками и люмпенами, тащившими у «буржуев» все, что попадалось на глаза, срезая тупыми ножами даже обивку мебели в кают-компаниях.

Новороссийск хотя и являлся большим коммерческим портом, никогда не имел собственных ремонтных мастерских, и лишь в конце 1917 года, когда в город было эвакуировано отделение Ревельского судостроительного завода, здесь появились первые ремонтные цеха.

На момент описываемых событий в них почти не было ни требуемых материалов, ни достаточного количества квалифицированных рабочих.

В Новороссийске также не было ни одного дока, и лишь в июне, после занятия Мариуполя Добровольческой армией, буксир «Черномор» притащил оттуда одну секцию плавучего дока, которая могла поднимать суда до подводных лодок включительно, однако оказалась весьма тесной для нефтяных миноносцев.

Самое незначительное количество флотских запасов, к тому же погруженных наспех, удалось вывезти из Севастополя.

Ремонт первых прибывших сюда из Севастополя кораблей производился вначале малочисленными и неопытными командами под руководством малочисленных офицеров — инженеров-механиков.

Постепенно им удалось пополнить команды, главным образом за счет охотников флота, происходивших в большинстве своем из учащихся приморских городов, и даже некоторых кубанских казаков.

Специалистов из числа матросов Русского императорского флота почти не осталось, за исключением тех, что служили на эскадренном миноносце «Поспешный» и на который так старался привлечь эти «осколки империи» его командир капитан 2-го ранга Николай Рудольфович Гутан, проживший остаток своих дней в эмиграции в далеком Тунисе.

Прибывавших новобранцев требовалось обучать всем премудростям службы, что было сравнительно нетрудным делом при участии отменно подготовленных «охотников флота» из числа бывших боцманов и мичманов Императорского флота.