«Мы одной крови». Десант из будущего - Юрий Валин

Коваленко кивнул, поправил ремень «суоми» и двинулся к деревьям — «плечо» до его позиции было самым длинным. Дошел до кустов, потоптался и обернулся:

— Марина Дмитриевна, вы, если что, извините. Иногда заносило. Обидеть не хотел. Честное слово.

— Да вы же, товарищ старший лейтенант, просто не понимаете здесь ничего… — пробормотала порядком изумленная старшина.

Коваленко еще раз скорбно кивнул и исчез в зарослях.

— Ох, сантименты, сантименты, — вздохнул майор. — Кстати, Земляков, я надеюсь, ты наставников не опозоришь и раньше времени с финнами беседовать не начнешь?

— Буду предельно осторожен, — заверил Женька.

— Вот-вот. И раз уж таскаешь лопатку, разрешаю окопаться. Можно и до полного профиля. Задача ясна?

— Так точно.

— Ну и не стой столбом. Двинулись.

Женька вытащил флакон с остатками репеллента:

— Марина, вы домажьтесь. Загрызут…

— Обойдемся, товарищ лейтенант.

— Шведова, а ничего, если я вам прикажу непременно сохранить работоспособного радиста и сохраниться самой? — ласково поинтересовался вновь ставший самим собой майор. — Развели, понимаешь, китайские церемонии. Вернусь, на предмет антикомариного зелья лично обнюхаю…

* * *

Репеллента надо было взять больше. Женька тосковал — до указанного наблюдательного пункта добрался за полчаса. Часового видел — финн гулял по довольно натоптанной тропинке, отмахивался веточкой от комаров. Обойти его труда не составило. Дальше была приметная сосна со сломанной вершиной, за ней «пятьдесят-шестьдесят метров, но не больше ста». Почему не больше, Женька осознал с опозданием, когда следил за неспешно катящей повозкой. Возница придержал вожжи, вполголоса обратился к деревьям опушки — оттуда ответили — только теперь шибко наблюдательный Земляков рассмотрел ствол зенитки, торчащий прямо из куста. Вроде 76-миллиметровое что-то. «Бофорс» или «Виккерс»[90]какой-то. Да, умеют маскироваться…

Словно сутки уже лежал между двух сосенок-сестренок товарищ Земляков. Видел, как взлетели четыре «кертиса». Истребители ушли на север. Прокатил бензовоз, еще какая-то техническая машина — должно быть, там у них ГСМ. Прошли трое — довольно щеголеватые, если вообще бывают щеголеватые финны — не иначе пилоты…

Да что ж такое?! От зуда аж уши закладывает. В глазах сплошное мельтешение, кисти рук горят, щеки горят. Взять бы, да их, гадов, прямо саперной лопаткой. Нет, резких движений делать нельзя…

Копал рядовой Земляков вдумчиво и сдержанно, чтоб не взвыть от бешенства. Живьем же грызут. Осторожно вкапывался, наблюдал, стараясь не отвлекаться и лишь нежными движениями по мордасам комаров размазывать. Дерн аккуратно снял, и глубже… песок чуть сырой, наверх не выкидывать, под дерн его… Господи, так бы и сунулся в это песчаное спасение лицом. Нельзя, смотрим мы, наблюдаем…

…Эти двое явно техники… Несут что-то на жерди или ломе — отсюда без бинокля не рассмотреть. Склад, значит, или мастерская…

…Застучали в рельсу или гильзу, и тот звон Женька едва ли не со слезами счастья слушал. Спасут от этого комариного сидения невыносимого, не осталось уже никакого терпения… Почти одновременно с дребезжащим звоном тревоги начало накатываться далекое жужжание в небе… Первую шестерку «Пе-2», заходящих на боевой курс, Женька еще успел рассмотреть. Потом ударили зенитки, начали сыпаться бомбы, и наблюдать наблюдателю Землякову стало сложно. Лучше всего наблюдался брустверчик ямки только что выковырянной. Подпрыгивали шматы дерна, взлетала над ними хвоя, она же сыпалась с неба вперемежку с ветками сухими и свежими, и тот дождь безмолвный бомбы пронизывали. Вздрагивали земля и лес, всплескивало болотце, что рядом с подсосенным НП таилось, сжимался на коленях Женька, благо хоть ноги в ямку помещались. Лопались, глушили мир бомбы, и ни пилотка, ни капюшон маскхалата от тех брызг стальных защитить никак не могли…

Всего-то и засек Женька нескольких финнов, резво проскочивших к опушке — видимо, там щели были выкопаны. Ну, еще три зенитные установки определил — ближняя гавкала резко, но не очень часто — точно 76 миллиметров. Те, что дальше, не определишь, впрочем, опергруппе средства ПВО не очень интересны. Стрекотали спаренные пулеметы, еще что-то лупило в небо, пыталось капли бомб от себя отвратить…

…Ахнуло, казалось, за спиной. Женька стукнулся лбом о песок, уши заложило, как сквозь вату доносился треск валящихся сосен… Ну кого тут брать опергруппе? Кончился аэродром, разнесло все вдребезги. Майор с Торчком еще ближе были к строениям и дороге — там бомбы гуще и ложились. Накрыло наверняка. Коваленко по ту сторону полосы — тоже могло накрыть…

Часы еще шли — всего две, нет, почти три минуты бомбежки. За эти сто секунд и поседеешь, и обоссышься. Уходили самолеты — в небе лишь дымы да кое-где клочья от разрывов зенитных снарядов. Облачка почти игрушечные. Еще дергался ствол финской зенитки, плескал бледным огнем. Попали финны в кого или нет, неведомо…

Отполз в глубь леса наблюдатель Земляков. На четвереньках было довольно устойчиво, но палка какая-то сзади прицепилась. Кашляя, Женька взял левее от свежей вонючей воронки и сообразил, что никакая не палка сзади, а саперная лопатка на манер хвоста съехала. Или сам сдвинул, самое ценное прикрывая? Нет, надо в человеческое состояние переходить.

Посидев у ствола, рядовой Земляков поковырялся в ушах, привел слух и рассудок в относительный порядок. Принял прямоходящее положение и побрел в сторону «радийно-штабного» пункта сбора.

Несколько поблуждал. Видимо, от бомбового сотрясения способность ориентироваться тоже страдает. Уже думал к опушке свернуть, определиться по деревне, как движение уловил. Вскинул автомат — Попутный манит, показывает, куда идти.

На крошечной полянке сидела радийная группа и успевший вернуться Торчок.

— О, лейтенант! А я уж смотрю — прямо туда бомбы ложат. Думал, кранты переводчику.

— Отож, — согласился Женька и плюхнулся на хвою.

Минут через тридцать прибыл Коваленко, взмокший насквозь, распаренный. Отмахиваясь от кровососущих, огляделся и пробурчал:

— Пилотку утопил. Пришлось озером бултыхаться. Там перешеек — переплюнуть можно. И часовой, понятно, торчит. Черт, это озеро Линдоярви — бурда какая-то травянистая. Значит, целы все? Субъективно, все бомбы по вашей стороне легли.

— Именно что субъективно. — Из зарослей бесшумным пятном вынырнул майор. — Мероприятие впечатление произвело, но больше психологическое. Насколько я понял, поврежден один самолет. Если учесть, что их здесь аж пять оставалось — противник лишился двадцати процентов боевой техники. Конечно, тоже неплохо.

— Еще избушку разнесло, — сказал Коваленко. — С виду банька была.

— Зрел на конюшне панику, — доложил Торчок.